Элиза Чегани

Марчелла Россетти в шесть утра уже стоит у станка на миланской текстильной фабрике. Пальцы в мозолях, волосы в пыли — каждую пятницу она откладывает часть зарплаты в жестяную банку из-под печенья. "Сколько можно шить рубашки для богатых?" — бросает она подруге Луизе, разворачивая газету с объявлениями о вакансиях секретарей. Вечером, разогревая остатки минстроне на керосинке, мать суёт ей письмо от кузена из Турина: "Джорджо пишет, у него друг ищет жену. Не проспори своё
Винченцо Мангано каждое утро начинал с эспрессо в баре на площади Пьяцца-деи-Мартини. Его младший брат, Сальваторе, вечно опаздывал — в тот раз опоздал на встречу с грузчиками из порта Палермо. «Ты спишь с открытыми глазами?» — бросил Винченцо, разминая пальцами крошки корзиколле. Склад у старых доков пах рыбой и машинным маслом — там прятали ящики с сигаретами под кипами оливковых консервов. Сестра Клара стирала рубашки в цинковом тазу, слушая, как соседи кричат через балконы о ценах на
Знаешь, иногда смотрю на исторические фигуры и думаю: "Ну как они вообще это вытягивали?" Вот взять Константина Первого – парень не просто правил огромной империей, а фактически перевернул всё с ног на голову. Представь: Рим трещит по швам, христиан гонят как прокажённых, а этот чувак вдруг заявляет: "Так, стоп, ребята. Давайте-ка прекратим резню и дадим людям верить во что хотят". Сложно даже представить, какая же сила воли нужна была, чтобы пойти против системы. Он ведь не