Ханнамайя Никандер

Веса, медбрат с тёмными кругами под глазами, каждое утро заваривает горький кофе в крохотной кухне клиники на окраине Хельсинки. Его коллега Айно, всегда в накрахмаленном халате, бросает через плечо: *«Опять перепутал дозировку для 305-й? Там старик с циррозом, а не твои подопытные»*. В палате №4, где потолок протекает, Веса прячет под матрасом пациента шприц с морфином — на случай, если тот
Ээро, слепой массажист из района Каллио в Хельсинки, каждое утро на ощупь раскладывает инструменты в своей клинике: стеклянные банки с травами, валики с шершавой тканью. Его клиентка, пенсионерка Леена, ворчит на скрип деревянного стола, пока он разминает ей плечи: «Опять дождь. У меня суставы, как барометр». Вечером Ээро забирает из ремонтной мастерской старый кассетный плеер — чинят по
Вински, рыжий паренек в потрепанных кроссовках, находит в старом сарае за домом жестяную коробку с надписью *Näkymätön*. Внутри — сероватый порошок, пахнущий мокрым пеплом. "Эй, Матти, глянь!" — кричит он соседу, тыча пальцем в находку. Матти, в очках с толстыми линзами, скептически хмыкает: "Это же старая сода, брось". Вински насыпает порошок на руку — ладонь исчезает. Ребята