Пино Феррара

Лука, худощавый официант с вечно засаленным фартуком, подметал осколки разбитой чашки у столика с видом на римскую площадь Навона. «Опять этот тип из мэрии пришел», — пробормотал он, кивая на толстяка в костюме-тройке, который требовал у хозяйки кафе «дель Моро» бесплатный эспрессо. Сандро, повар-заика, швырнул на плиту пригоревшие баклажаны: «П-пусть заплатит, как все. Или пусть з-закроют нас — я в тюрьме суп варить буду». За соседним столиком старик в берете, доедая тирамису, вставил: «Вчера
Клара, в черном платье с выцветшим кружевным воротником, каждое утро шла к могиле мужа через пыльную площадь Сан-Лоренцо. Соседка Джулия, вытирая руки о фартук с пятнами томатного соуса, пыталась всунуть ей корзину с инжиром: *«Он же любил эти сладости, бери, не упрямься»*. Вдова молча клала фрукты на каменную ограду, даже не глянув. По вечерам в ее доме на Виа дельи Оливи пахло ладаном и старыми газетами — Альдо, покойный муж, коллекционировал их с 1952 года. Рыбак Антонио, чья лодка
Представьте себе: вернулся наш «герой» домой из походов — весь в ржавых доспехах, потный, как банный лист, а тут его встречает жена… Ну, та самая, из-за которой все окрестные менестрели стихи сочиняют. Красотка, от которой слюнки текут, да только дотронуться нельзя — висит на ней этот проклятый железный пояс, будто сейф средневековый! А ключик-то у мужа в кармане позвякивает. И ведь знает она, хитрая, как его размягчить: то вздохнет томно, то вином угостит… А он-то, бедолага, даже не