Seray Kaya

Эмир, худощавый парень в потрёпанной кожаной куртке, находит ржавый клинок в подвале дома своей покойной бабушки в районе Фатих. Рядом с ним — Лейла, его сестра, в платке с выцветшими узорами, тычет пальцем в трещину на лезвии: *«Смотри, здесь что-то блестит… Может, там камень?»*. Они выковыривают из щели амулет с турецкими символами, пока с улицы доносятся крики торговцев арбузами и рёж мопеда.
Лейла, девятнадцати лет, протирает стойку в кафе *Güneş* после утренней смены. За окном — переплетение проводов и крики чаек над Босфором. Эмир, худой парень в краске-акриле на джинсах, тычет пальцем в её фартук: *«Смотри, пятно от мухвера — как будто карту потерянных городов нарисовали»*. Она отмахивается, но соглашается позировать ему в парке Йылдыз после заката. Там, среди запаха жареных
Элиф, 34 года, каждое утро толкалась в маршрутке по пути из Ускюдара в офис на Меджидиекёй. В сумке — черствый симит и термос с яблочным чаем, который мать сунула со словами: *"Kızım, aç kalma, yine mide sancın tutar"* ("Дочка, не оставайся голодной, опять живот заболит"). На работе — бесконечные накладные на турецком и немецком, запах старого принтера. В обеденный перерыв
Исмаил коптит двигатель в гараже на окраине Стамбула, пачкая руки в мазуте. Айше, его жена, разбирает тетради за кухонным столом, пока кипятится чайник. «Электричество опять отключат, если не заплатим до пятницы», — бросает она, не отрываясь от красных пометок. Он молчит, вытирая лоб грязным рукавом. На следующий день хозяин мастерской выбрасывает его сумку с инструментами на мокрый асфальт: