Кахо Мидзутани

Сакура Амано каждое утро бежала от станции Накано к школе, держа в руке недоеденный бэнто с яичным рулетом. В кафе *Хару*, где она подрабатывала после уроков, коллега Кейта подкалывал: «Опять проспала? Смотри, шеф сегодня злой из-за сломанной кофемашины». По четвергам она забирала младшего брата Юму из кружка каллиграфии — он вечно пачкал рукава туши, а дома их мама-флорист разбирала засохшие гортензии. Однажды в муниципальной библиотеке Сакура нашла в разделе *история региона* потрёпанный
Юма, 16-летний парень с перебинтованными пальцами от постоянных возни с проводами, и его сестра Хикари, в фартуке, пропахшем жареными креветками из кафе *Marine Blue*, копались в груде старых аккумуляторов под лестницей своего дома в портовом городе Коуга. Город еще не оправился после «Тихого коллапса» — катастрофы, оставившей на улицах ржавые скелеты автономных грузовиков. «Смотри, тут трещина», — Юма ткнул в экран планшета, показывая сестре карту энергосетей. Хикари, вытирая руки о пятнистый
Саяко Кудо, с густо нанесённой помадой на губах от волнения, приехала в Токио из префектуры Исикава после того, как одноклассники разрисовали её стол надписью «Деревенская ворона». В агентстве озвучки «Green Voice», заваленном скриптами с пометками красным маркером, она впервые столкнулась с Кентаро Татибаной — парень в мятом свитере постоянно щёлкал механическим карандашом, поправляя чёлку. «Ты же слышишь, как слова ломаются?» — бросил он, когда Саяко запнулась на фразе для рекламы удобрений.