Никола Фаррон

Марко, пятнадцатилетний парень с хронической близорукостью, переезжает с матерью-архитектором в старый квартал Генуи. Его новые очки — толстые линзы в позолоченной оправе 1920-х — достались от прадеда-оптика. В школе, за облупившейся партой, одноклассник в кожаной куртке усмехается: *«Слепой крот! Тебе бы фонарь на лоб привязать»*. По дороге домой, спотыкаясь о брусчатку, Марко замечает в
Лука, пятнадцатилетний паренек с облупившейся краской на велосипеде, каждое утро объезжал портовые склады в Сан-Ремо, развозил связки газет. Его сестра Мария, в платье с заплаткой на локте, торговала вялеными кальмарами у причала, переругиваясь с рыбаками: «Эй, Джузеппе, твой осьминог вчерашний — даже кошки не берут!» В кармане у Луки лежала потрепанная фотография отца — пропавшего моряка, чей
Представляешь, этот старый скряга дон Арпагон — ну тот, что золото в сейфах душит, — вдруг решил, что ему срочно надо жениться! А всё потому, что кардинал пытается втюхать ему свою сестру — этакую кислую девицу с лицом, как у вяленой рыбы. Ну наш Арпагон не дурак: вместо свадьбы с неудобной роднёй нанял хитрую Фрозину. А эта дамочка, между прочим, не просто сваха — у неё целая сеть подпольных
Знаешь, история этого отца — Адриано, кажется — прям как пощёчина. Ну вот представь: всю жизнь носился по командировкам, будто семья — это чемодан, который можно в углу оставить. Жена одна тащила пятерых детей, а он? Считал, видимо, что зарплатой откупится. А потом бац — жена умирает, и он остаётся с этими полузнакомыми подростками, которые смотрят на него, как на пришельца. Честно, мне его то ли