Яромир Носек

Элишка, студентка пражской академии искусств, каждое утро рисует Влтаву с Карлова моста, пока не сталкивается с Томашем — парнем в потрёпанной кожаной куртке, разносящим газеты. «Ты опять блокируешь тротуар», — бросает он, поднимая рассыпавшиеся листы с её эскизом рыжего пса. Элишка замечает шрам на его руке — след от ожога, который позже узнает на портрете в квартире Катержины, своей
Дарья, 32 года, в сером халате, пересчитывала кассу в аптеке на Виноградах третий раз за утро. В тетради с облезлой обложкой записала: "Недостача — 12 000 крон". За дверью хрипел трамвай №22, а брат Мартин звонил каждые полчаса: "Ты точно не брала? Мама опять про кредит ворчит". В холодильнике её панельки на Панкраце — вчерашний гуляш и пустая упаковка антидепрессантов. Когда
В старом районе Праги, за закопчёнными окнами школы, трое подростков — рыжий Матей, замкнутая Анежка и болтливый Ондржей — находят в подвале коробку с пожелтевшими письмами 1942 года. "Смотри, тут про какого-то Франтишека… он писал, что спрятал 'ключ' под орлом на крыше", — Ондржей тычет пальцем в кривые строчки, пока Анежка разбирает дрожащий почерк сквозь пятна плесени.