Лайма Аксинайте

Йонас, рыжий парень с шершавыми от мороза руками, каждое утро разгружал коробки с килькой на рынке в Ужуписе. В перерывах он фотографировал треснувшие янтарные бусы из бабушкиного сундука, выкладывал в чат с пометкой «Вильнюс, 6:43». Кармен в Барселоне, перепачканная известковой пылью, скребла шпателем фреску в заброшенной часовне Сант-Пере. Её сообщения приходили ночью: «Здесь под слоем штукатурки – глаза. Как на литовских крестах. Пришли фото крупнее?» В Стокгольме Элин, поправляя наушник,
Витаутас, 34 года, грузчик из Каунаса, получает письмо от двоюродной сестры Ирены, живущей в Чикаго. Она предлагает работу на складе рыбной фабрики — «Там платят долларами, а не этими жалкими центами», пишет она, вкладывая фотографию облезлого общежития с ржавой плитой у окна. Через две недели он летит рейсом «AirLux» с пересадкой в Берлине, оставляя в Литве мать с артритом и старую «Ладу» в гараже. В аэропорту О’Хара Ирена встречает его в потёртой куртке McDonald’s, жуя жвачку: «Здесь даже
Габія, кур’єр з Вільнюса, отримує завдання доставити старий дерев’яний ящик із залізничної станції Шяуляй до приватного будинку в Празі. Вона не знає, що всередині — зламаний радіопередавач 1980-х років, закріплений болтами й обмотаний газетами з литовськими кроссвордами. На пересадці в Каунасі до неї причіплюється Марюс, колишній однокласник у потертому шкіряному пальті, який благає: *"Віддай це мені, бо вони знають про твою матір у Паневежисі"*. Габія тікає через підземний перехід,
В старом квартале Ужупис, Вильнюс, Юргис — парень в поношенной кожаной куртке — копается в ящиках заброшенного книжного магазина. Находит потёртый дневник 1923 года с картой, где отмечен крест возле маяка в Паланге. «Опять эти байки про клад?» — хрипит хозяин магазина, Гедиминас, вытирая очки грязной тряпкой. Юргис забирает дневник, попутно замечая пятно от кофе на странице с координатами. По дороге домой сталкивается с Эгле, соседкой-студенткой, которая рисует граффити с литовскими рунами. «Ты