Санна Зундквист

В пригороде Стокгольма, 35-летний Элиас, мойщик окон, каждое утро заезжает в булочную на улице Вестра Йетта, чтобы купить *kanelbullar* с кардамоном для соседки Ингрид, которая учит его финскому. Его младшая сестра Майя, медсестра в больнице Каролинска, прячет в шкафчике флакон с валерьянкой и разбитые наушники Sony — подарок бывшего. После смены она забирает дочь Луизу из сада, где та рисует
Лина, 17 лет, каждое утро разгружает ящики с сельдью на причале Гётеборга. Её пальцы въелись запахом соли, а резиновые сапоги скрипят от рыбьей чешуи. На соседнем доке Эрик, её сосед по общежитию, ковыряет ржавый мотор старого катера «Сильвия». «Слушай, опять сетки рвутся, — бросает он, вытирая масло штанами. — Вчера у маяка что-то крупное металось, как бешеное». Лина молча кивает — третью неделю
Сюнетт, рыжий подросток в потёртой кепке, находит в гараже отца старую карту с отметкой у озера Меларён. «Там спрятана штуковина из дедушкиной лаборатории», — говорит он Софии, соседке, которая чинит велосипед, обмотанный изолентой. Вместе с Виктором, одноклассником в очках с треснувшей линзой, они пробираются ночью на заброшенную дачу, где на чердаке среди банок с солёными огурцами находят
Лина, пятнадцать лет, каждое утро оставляет маме, Аннике, записки на холодильнике в их стокгольмской двушке с жёлтыми обоями. «Купи хлеб», «Не забудь про родительское собрание» — Анника, медсестра в больнице Сёдер, обычно приходит за полночь, пахнет антисептиком. В школе Лина пялится в окно на серый двор, пока Эрик, её сосед с рыжими патлами, рисует в тетради гитарные аккорды. «Слушай, в пятницу
Элин, младшая дочь в семье Бергманов, обнаруживает в старом комоде на даче под Уппсалой письма 1940-х годов с печатью королевской канцелярии. Ее брат Юнас, юрист в Стокгольме, настаивает продать участок, чтобы покрыть долги отца: *«Ты играешь в археолога, а я тут с кредиторами разговариваю»*. За обедом в крохотной кухне Элин перечитывает строки о тайных поставках железа в Германию,
Элина копала снег у порога, обмотав горло шерстяным шарфом, который когда-то связала её мать. В хижине трещала печь, но холод всё равно пробирался сквозь щели — на столе застыл чай в кружке с отколотой ручкой. Йонас, её брат, чинил снегоход у сарая, ругаясь сквозь зубы: *"Трос порвался, как в прошлый раз. Нужно ехать в Кируну, иначе до весны сгнием здесь"*. По вечерам они слушали