Катажина Вайда

Лиза и Мартин, пара из Мюнхена, застряли на разбитой трассе возле Гармиш-Партенкирхена — их синяя «Опель Кадет» дымила, а в багажнике лежала палатка, которую Мартин так и не собрался починить. Он пытался открыть капот, обжигая пальцы о металл, а Лиза, в помятом платье в цветочек, стояла рядом, кутаясь в шаль: «Ты же обещал проверить двигатель перед отъездом». Вместо романтики — ночёвка в гостевом
Лена, британский метеоролог с облупленным термосом «Keep Calm», коптила сигарету на крыше обсерватории в Гринвиче. В Польше, в Гданьске, Казик, ветеран-докер с шрамом через левую бровь, находил в портовом складе ящик с замёрзшими письмами 80-х — адресованных несуществующей угольной шахте «Варна». «Чёрт, опять эти призраки», — бурчал он, разминая онемевшие пальцы в вязаных перчатках. Лена,
Казимеж, архивист с кривыми очками и вечным пятном от кофе на рубашке, копался в подвалах варшавской библиотеки. Среди пожелтевших газет 80-х наткнулся на папку с пометкой *"Соколув-Дольны"* — вырезки о пропавших подростках, фотографию сломанного креста на снегу и рисунок чёрной птицы с человечьими глазами. "Знаешь, что смешно?" — бросил он коллеге, перебирая липкие от пыли
Магда, менеджер в страховой компании, каждое утро покупает кофе навынос у киоска возле метро «Центрум». Её босс, Гжегож, в пятницу задерживает её после собрания: «Повышение? Ты же сама видела отчеты — клиенты бегут, как крысы с корабля». Она возвращается в квартиру на Праге, где обои отслаиваются возле окна, а сосед Якуб, механик из гаража напротив, стучит в дверь: «Лифт снова сломался. Может,