Санни Леоне

Рави Шарма, бывший полицейский из переулков Старого Дели, каждое утро начинал с чашки *масала-чая* у ларька Бабу-бхая. Его новый напарник, Амита Капур — девушка в потертой кожаной куртке — нашла в груде мусора возле храма Лакшми-Нараян фотографию убитого политика с надписью на хинди: *"Деньги не пахнут, но кровь — да"*. Они отследили звонки с разбитого Nokia 3310, найденного в кармане жертвы, и вышли на склад специй в Чандни-Чоук. Там Рави наступил на рассыпанный красный перец,
В Дели, на переполненном рынке Сарасвати-Нагар, 17-летний Кабир случайно натыкается на ржавую лампу в лавке старьёвщика. "Сто рупий, и не торгуйся", — бурчит продавец, жуя бетель. Дома, оттирая грязь тряпкой, Кабир порезал палец — капля крови попала на металл. Из вспышки дыма возникла Джия — джинн в потрёпанном сари, пахнущем кардамоном и керосином. "Ты мой третий хозяин за 300 лет. Первый хотел гарем, второй — клад. А тебе чего?" — спросила она, поправляя серебряный носовой
Марутан, полицейский из Тамилнаду с шершавым шрамом на левой руке, переезжает с женой Аммой и дочкой Кавией в серый многоквартирный дом в Ченнаи. Коробки с кухонной утварью ещё валяются в углу гостиной, а Амма уже шепчет, развешивая сари на балконе: «Здесь даже воздух пахнет прогнившими деньгами». Кавия, 8 лет, капризничает из-за сломанной куклы — её хвост оторвался при переезде. На первом же дежурстве Марутан сталкивается с местным участковым, который тушит биди в пустой пачке из-под лекарств:
В деревне Гулмаар, затерянной среди рисовых полей, 17-летняя Арадхья каждое утро развешивает на верёвке выстиранные сари, пока её отец, Раджешвар, чинит сломанный велосипед. Она прячет под подушку потрёпанный учебник по биологии, украдкой читая его при свете керосиновой лампы. В лавке специй её подруга Мира с усмешкой бросает: «Опять мечтаешь о белых халатах? Здесь даже аптеки нет — только бабуля с сушёным имбирём». Случайная встреча с Викрамом, фотографом из Мумбаи, меняет всё: он снимает
В старом доме на окраине Мумбаи, где вентиляторы скрипят от постоянной перегрузки, Раджеш, программист с мешками под глазами от ночных смен, делит квартиру с Викасом, неудачливым актёром, рекламирующим мыло в местных ТВ-роликах. По соседству, в крохотной комнате с занавесками из сари, живут Прия, сбежавшая из деревни после отмены свадьбы, и Анушка, её кузина, которая днём печёт паратхи в забегаловке «Мама Рози», а вечерами спорит с хозяйкой из-за сломанной плиты. «Ты опять забыла выключить газ!
В трущобах Мумбаи 18-летний Раджеш Шарма торгует самодельными брелоками из старых проводов возле станции «Чёрный рынок». Его соседка Мэри, сирота с татуировкой лотоса на запястье, ворует у туристов кошельки, пряча их в разорванную сумку «Adidas». «Сколько можно есть рис с солью?» — бросает Раджеш в стену, разбивая тарелку, пока его мать, Шанти, стирает в тазу форму официанта — единную ценную вещь после смерти отца. По вечерам он чинит сломанный радиоприёмник, слушая передачи о бирже, записывая
Аша, девушка из деревни Раджпур, каждое утро проверяет уровень воды в глиняном кувшине у порога. Её брат Викрам, уехавший в Мумбаи работать на стройке, звонит по воскресеньям. «Деньги перевел, — говорит он, — хватит на месяц риса». Аша молча смотрит на трещины в земле, где раньше росла пшеница: «Деньги не выкопают колодец глубже». Она уговаривает соседей — миссис Деви, которая до сих пор ходит в сари с университетским значком, и Рахула, разносящего воду на велосипеде с привязанными канистрами,
Раджа, водитель рикши с потёртым сиденьем из искусственной кожи, подбирает Миру у рынка Кроуфорд. Она, в жёлтом сари с пятном от чая на рукаве, суёт ему свёрток: *«До отеля "Золотой павлин" – и молчи о маршруте»*. По пути они сворачивают в переулок за аптекой Sharma Medicals, где Викрам, её брат-полицейский с потрёпанным жетоном, втирается в салон, хрипло шепча: *«Документы на склад в порту… они ищут их до рассвета»*. Мира прячет конверт в проклеенную дыру под сиденьем, пока Раджа
Радхика втискивает ногу в сандалию, пока мать кричит с кухни: «Опять опоздаешь, миссис Малхотра опять записку писать заставит!» На углу улицы, где продавец жарит пакора, её уже ждёт Сухана в помятой голубой форме. «Сказала, что у меня диарея», – хрипит Сухана, запихивая в рот последний кусок. В классе мисс Шила тычет пальцем в их дневники: «И где домашнее задание? В канализацию смыли?» После уроков девчонки болтаются у ларька с чаем, слушая, как старшеклассник Радж хвастается вечеринкой в доме
В Мумбаи, на пыльной стройке возле рынка Кроуфорд, 24-летний Виран Малхотра в рваных джинсах таскает мешки с цементом. Его друг Раджу ворчит, закуривая *биди*: «Сколько можно? Хочешь сдохнуть к тридцати?». Вечером Виран возвращается в комнатку с протекающим душем, где мать растирает масалу для ужина. В это время Кашиш Шарма в особняке на Марин-Драйв примеряет пятое за вечер шелковое сари — отец-строительный магнат требует, чтобы она произвела впечатление на жениха-политика. «Я не кукла для
Рави Шарма, 23-летний студент-архитектор, переезжает с младшей сестрой Прией в полуразрушенный бунгало в пригороде Пуны, доставшийся им от тети. На второй день Прия находит в кладовке сверток с женскими волосами, обмотанными красной нитью, и выбрасывает его в колодец, бормоча: *«Зачем тетя хранила этот мусор?»*. К вечеру в доме появляются царапины на дверях, пахнет жженым сахаром, а из углов выползают черные муравьи. Рави смеется над суевериями сестры, пока не видит в окно силуэт в свадебном
Лила, дочь фермера Шьяма из деревни Рампур, каждое утро до рассвета помогает отцу доить корову Гангу. Шьям, обмотав голову грязным платком, ворчит: "В школе учишься считать звезды, а просо считать не научилась". Лила прячет потрепанный учебник по математике под кучей высохшего навоза у сарая, пока отец отворачивается, чтобы затянуться самокруткой. По вечерам она переписывает конспекты под треск короткого замыкания в единственной розетке дома, прикрывая тетрадь ладонью, когда мать
Знаешь, иногда реальность страшнее любого вымысла. Вот смотри: девушку — Рагини, кажется — закрыли в психиатричке после какой-то жути, а какой-то режиссёр, видимо, решил, что это отличный материал для хоррора. И ведь не просто снимает, а лезет именно в те места, где всё это происходило! Типа: «О, тут призраки бродили? Отлично, ставьте камеру у развалин!» Сумасшедшая затея, если вдуматься. Ладно бы просто биографию снимал — так нет же, ему подавай атмосферу подлинного кошмара. Мне кажется, он
О, представляешь, вся эта история разворачивается на Гоа — да-да, там, где пальмы, океан и эти безумные плавучие казино, которые ночью светятся как новогодние гирлянды! Тут всё крутится вокруг шулеров, которые будто пауки в банке: то пытаются переиграть друг друга, то теряют всё до последней рупии, а потом вдруг снова выныривают из ниоткуда с тузами в рукаве. Ну знаешь, как в карточной игре, где ставки — жизнь, а джокер может выпасть кому угодно в самый неожиданный момент. Вот собралась эта