Константин Гибшман

В дымном кабинете, заваленном картами Швеции и чертежами кораблей, Пётр втирает пальцем в виски — опять мигрень. За окном гремят топоры: строят верфь в Воронеже. Меншиков, обсыпанный табаком с дороги, вваливается без стука: «Нарву шведы взяли, пушки наши в болоте утопили». Царь швыряет кубок об пол, осколки застревают в ковре с персидскими узорами. «Сам буду лить пушки, — рычит он, — иди к кузнецам, скажи — к утру двадцать лафетов, не будет — на колу заморю». На рассвете под Нарвой солдаты в