Татчакорн Бунлапаянан

Тори, 16 лет, втискивается в квартиру на третьем этаже дома в районе Пракананг. Запах жареного банана с уличной лавки смешивается с ароматом стирального порошка, который Наби, его мачеха 28 лет, насыпает в машинку. «Где моя серая футболка с динозавром?» — бросает он, перебирая груду белья на балконе. «В корзине для грязного. Ты её не складывал две недели», — отвечает Наби, не отрываясь от плиты, где варится том-ям. По вечерам она зашивает дырки на его школьной форме нитками, которые берет из
Пан торгует жасмином на рынке Чанг Краенг, заворачивая цветы в банановые листья. Утром замечает незнакомца в потёртой кожаной куртке — Буа роется в ящике со старыми кинжалами у лавки антиквара. «Ищешь *пхрадап срибуамай*?» — бросает она, вытирая руки о фартук. Он вздрагивает: «Откуда ты знаешь название клинка?». Пан молчит, поправляя заколку в волосах — тот самый ржавый гребень с выгравированным тигром, как на фото из отцовского альбома. Ночью Буа ловит её у реки Пасак, где она копается в земле