Чиветалу Агу

Чиди, водитель *кейба* с потёртым рулем от солнца, застрял в пробке возле рынка Икеджа. Рядом с ним Амина, студентка-медик, роется в сумке с дешевыми антибиотиками и пачкой *гарри* — завтрак купила у тётки с жаровней. "Твоя сдача, сестра", — бросает он, протягивая смятые найры. В кармане у Чиди завибрировал старый Nokia: *"Конверт под сиденьем. Отвези в Аджайи. Не открывай"*.
Амина, 23-летняя блогерша из Икеджи, каждое утро покупает акра-пальму у уличного торговца Эффионга, прежде чем сесть в душную «данфо» до офиса. Ее посты о коррупции в местной полиции взорвали твиттер: «Ты думаешь, твой отец министр?» — шипит соседка миссис Банколе, развешивая мокрое белье во дворе. Чиди, друг детства, который чинит ей ноутбук после очередного скачка напряжения, находит фейковые
Аде, девушка с выцветшим шрамом над бровью, каждое утро протискивается между *данфо* — переполненными маршрутками Лагоса. Ее работа — продажа поддельных аккаунтов соцсетей в киоске у рынка Икеджа. «Две тысячи за фейк с историей переписок, три — с фото из отпуска», — бормочет она клиенту в желтой кепке, пока пальцы месят жареный *паф-паф* из кукурузной муки. По вечерам в комнате с треснувшим
Олувасеми, подросток из квартала Марин в Лагосе, находит в рюкзаке покойной матери потёртый амулет с резьбой в виде рыбы. «Бабушка из Ошогбо приснилась опять, — бормочет он, перебирая бусины, — говорила, искать «тот храм за рекой». По следам сна он пробирается на рынок Балогун, где старьёвщик Ибрагим, разглядывая амулет, хрипит: «Это же печать Окороши… Твоя мать вляпалась в дела духов». Тем же