Нурит Хиршфельд

В Цюрихе Лена, реставратор с облупившимся лаком на ногтях, копошится в подвале городской библиотеки. Она натыкается на деревянную шкатулку с венгерскими рунами, внутри — высохший паук в янтаре и письмо 1892 года: «*Если тени на стене шевелятся без света — он уже здесь*». За ужином в кафе с липкими столешницами ее коллега Марко смеется, перебирая пельмени с квашеной капустой: «Опять твои призраки?
Лена, владелица крошечной кошерной лавки на Ораниенбургерштрассе, каждое утро вытирала пыль с банок солёных огурцов, ворча на Ахмета, чей кебабный киоск загораживал её вывеску. «Ты хоть раз видел, чтобы мои клиенты путали мацу с шаурмой?» — кричала она, тыча пальцем в треснувшее стекло витрины. Ахмет, разгружая ящики с бараниной, бросал через плечо: «Может, твои раввины попробуют *дёнер* —
Катарина Бекер, следователь с привычкой жевать мятную жвачку, нашла в кармане убитой Сары Мерц обрывок чека из аптеки на Ораниенштрассе. Ее брат Маркус, в кожаном пиджаке с выгоревшими плечами, заметил, что в квартире пахло краской, хотя хозяйка переехала сюда два года назад — под отслоившимися обоями виднелись свежие царапины. «Кто-то искал что-то перед нами», — бросил он, разглядывая сломанный