Марьяна Майяла

В маленькой деревушке Хюрюнсалми, затерянной между озёр и сосновых лесов, 17-летний Юха ковырял вилкой холодную кашу на кухне, пока его младшая сестра Айно доедала бутерброд с солёной рыбой. Их отец, Матти, хрипло бросил: «Сарай чинить будем после школы. Балка треснула от снега», — и вышел, хлопнув дверью с облезлой краской. В тот же день на пастбище пропала овцa с чёрным пятном на боку — та
Ээро, слепой массажист из района Каллио в Хельсинки, каждое утро на ощупь раскладывает инструменты в своей клинике: стеклянные банки с травами, валики с шершавой тканью. Его клиентка, пенсионерка Леена, ворчит на скрип деревянного стола, пока он разминает ей плечи: «Опять дождь. У меня суставы, как барометр». Вечером Ээро забирает из ремонтной мастерской старый кассетный плеер — чинят по
Ээро, 32-летний безработный музыкант с рыжей бородой до груди, получает звонок от сестры Йенни: «Ты же любишь детей? В садике «Солнечный зайчик» ищут мужчину-воспитателя. Хочешь попробовать?». Он соглашается, надевая единственную чистую рубашку в горошек. В первый день пятилетняя Лина спрашивает, застряла ли у него на лице «коричневая кошка», а шестилетний Олави пытается потрогать бороду во время
Ээро, 16 лет, в рваной куртке с нашивкой оленя, каждое утро рубил дрова за хижиной у озера Сайма. Его отец Тапио, с обветренным лицом и запахом смолы на руках, исчезал в лесу до заката, проверяя капканы. Сестра Айно, пряча под платком рыжие пряди, копалась в дедовском сундуке с рунами — выцарапывала символы на берёсте, пока чернила из толчёной клюквы не растекались. В пятницу, когда Ээро нашёл в
Юха, 32 года, и Анна, 29, живут в панельной пятиэтажке в районе Камппи. Их квартира на третьем этаже — кухня с отслоившимися обоями, балкон, заставленный пустыми горшками от петуний, и детская, где висит мобиль с потрепанными плюшевыми медведями. Эмилю, сыну, три недели — он просыпается каждый час, кричит так, что сосед снизу стучит шваброй по потолку. Анна, в растянутом свитере с пятном от