Горан Навойеч

В центре — Иван, 27 лет, механик из Нови-Сада, и его кузина Лара, студентка-архитектор из Сараево. Они находят в подвале дедовского дома в Мостаре коробку с военными картами и письмами на сербскохорватском. На обороте фотографии 1983 года — отметки возле озера Блед и непонятные цифры, похожие на координаты. «Šta misliš, ovo je stvarno?» — бормочет Иван, разглядывая пожелтевшую бумагу. Лара,
Лейла, студентка из Цюриха, приезжает в Дубровник после того, как находит в бабушкином альбоме фото 1943 года: две девочки в одинаковых платьях стоят на фоне каменного дома с треснувшим ставнем. Одна из них — её покойная бабушка, вторая подписана «Ирена». В портовом кафе, разглядывая карту острова Млет, Лейла сталкивается с Марко, местного гида, который жует бурек и смеется над её попытками
Иван Вукович, комиссар с помятым пиджаком и вечной пятичасовой тенью, копался в бумагах на третьем этаже загребского участка. На столе — кружка остывшего кофе из автомата с надписью «Donat», крошки от *брековых*. Его напарница, Люсия Млакар, щелкала ручкой: «Опять эти контейнеры из Риеки. Там ни накладных, ни логов. Как призраки». Иван выдернул из стопки фото: ржавые ящики в порту, следы грязи на
Знакомьтесь, Луция — упрямая журналистка, которая вляпалась в историю по уши. Вместе с Мартином, бывшим тюремным надзирателем с лицом, будто высеченным из гранита, они ковыряются в забытых могилах старой тюрьмы. Ну, знаете, как бывает: начали с «интересного материала», а теперь тут призраки из девяностых лезут со всех щелей — те самые, про которые все дружно делают вид, что их не было. Темные