Линда Эджиофор

Чиди, 19-летний студент из Лагоса, тайком копил деньги на ремонт разбитого экрана своего старого смартфона, подрабатывая в мастерской у дяди Эфе. Амака, его соседка по общежитию, втирала гель алоэ в обожжённые солнцем плечи после смены в салоне *Glow&Go*, где клиентки вечно спорили о цене плетения. "Ты опять сжег рис?" — бросила она, заглядывая в кастрюлю на общей кухне. Внезапный
Чиди Окафор, бывший солдат с шрамом на левой руке от осколка гранаты, вернулся в родную деревню Умуахиа. Теперь он чинит мотоциклы в пыльном гараже отца, где запах бензина смешивается с ароматом жареных бананов от уличных торговцев. Его сестра Ннека, фармацевт в аптеке «Здоровье плюс», шепчет за прилавком: «Старик Эмека вчера умер. Говорят, его видели у колодца — босиком, с глиной в волосах». По
Аде, девушка с выцветшим шрамом над бровью, каждое утро протискивается между *данфо* — переполненными маршрутками Лагоса. Ее работа — продажа поддельных аккаунтов соцсетей в киоске у рынка Икеджа. «Две тысячи за фейк с историей переписок, три — с фото из отпуска», — бормочет она клиенту в желтой кепке, пока пальцы месят жареный *паф-паф* из кукурузной муки. По вечерам в комнате с треснувшим
В Лагосе Амара Нвадике, кандидат в сенаторы от оппозиции, втирается в толпу на рынке Иданре, поправляя *геле* на голове. Ее помощник Чиди раздает листовки с лозунгом «Свет не выключится», тыча пальцем в обесточенные лавки с генераторами. «Мама Босс, они уже подкупили председателя участка в Бадагри», — шепчет он, вытирая пот с висков. Тем временем в Абудже Ибрагим Дантата, министр по особым