Тимофей Криницкий

Олег Шевченко, слесарь с завода «Прогресс», в гараже нашел коробку под проржавевшим бампером дедового «Запорожца». Внутри — письма от отца, Василия, который в 80-х уехал «на вахту» в Казахстан и пропал. На конвертах пятна машинного масла, даты обрываются на апреле 1986-го. «Сынку, тут что-то нечисто, — писал Василий. — В столовой мужики кашляют кровью, а начальство молчит». Олег показал письма соседу, бывшему военному фельдшеру Грицько: «Чернобыль, — тот хрипло засмеялся, — твой батя на
Саша, 12 лет, в рваных кедах топчет пыльную обочину возле села Подстепное — это под Херсоном, где Днепр широкий, но пахнет тиной. Отец погиб два года назад, когда шахта в Павлограде обрушилась; мать, Людмила, теперь мотается между аптекой, где раскладывает корвалол и йод, и огородом с покосившейся теплицей. «Ты ж знаешь, билети дорогі», — бросает она, счищая ножом нагар с сковородки, когда Саша в пятый раз спрашивает про поездку к океану. Мальчик рисует маршруты на обороте школьного атласа —
Оксана в засаленной фартуке разливала кофе в кафе «Верба» возле киевского вокзала, когда Андрей в смятой рубашке заказал эспрессо. Его пальцы стучали по ноутбуку, а она заметила следы чернил на его запястье — как у ее брата-школьника. «Добавить сахар?» — спросила она, но он не услышал, уставившись в экран. Через неделю он вернулся, принеся книгу Шевченко, забытую на столике: «Вы… вы цитировали „Сон“ вчера, разговаривая с поваром». Смех Оксаны оборвал гудок маршрутки за окном. Они гуляли по
Представляешь, наш старший следователь Панкратов — ну тот, который вечно нарывается на неприятности — вдруг берет и срывается в Краснодарский край. Втихоря от начальства, конечно. Мол, «расследую убийство друга, всё по делу», а сам-то рвется в бой против местного криминального «царька» Сапуна. Да не простого, а того, что весь край как свой карманный балаган держит! Вот это поворот, да? А дело-то личное: семью товарища вырезали — тихо так, будто бытовуха. Только Панкратов чует — неспроста. И
Вот, представляешь, конец 80-х — время, когда джинсы-варенки были роскошью, а любовь казалась вечной. Игорь, этот военный с пронзительным взглядом, после ранения очутился в госпитале. И там Наташа, медсестра с руками, которые умели не только бинты менять, но и сердце раскачать. Загорелось между ними всё мгновенно — взгляды, прикосновения, ночные дежурства под треск старого телевизора. А потом… бац! Как гром среди ясного неба. Поймала его с бывшей подружкой в какой-то подворотне. Да не просто
Знаешь, иногда кажется, что после такой страшной штуки как война все должно наладиться. Ан нет! Представь: только отгрохотали салюты Победы, люди начали отдышаться — и тут на тебе. В каком-то южном городке у моря, где даже воздух пропитан солью и виноградником, начинается кромешный ад. Появилась банда — не люди, а какая-то нечисть. Грабят, убивают, будто война их не отпустила. И главный у них, слышь, этакий психопат с прозвищем Артист. Не знаю уж, играл ли он на сцене, но точно знаю — кровь он
Знаешь, иногда смотришь такие фильмы — и мурашки по коже. Вот представь: оккупированная немцами земля, мороз пробирает до костей, а люди, как могут, цепляются за жизнь. И ведь все наши, русские, а оказались словно в чудовищной ловушке. Одни — партизаны-сорвиголовы, ночью рельсы подрывают, танки немчуре в щепки разносят. Эти вообще не боятся, кажется — смеются в лицо смерти, пока фрицы орудуют на их земле. А в двух шагах от этого ада — лагеря. Там свои же, пленные, с лицами серыми от