Анастасия Рубова

Максим, курьер из Питера, каждый вечер записывал цифры с треснувшего водосчетчика в тетрадку с облезлой клеёнкой. Квитанции на столе в коммуналке всегда лежали под прессом — старым советским утюгом, чтобы не разлетались от сквозняка. Соседка Галина Петровна в халате с кофейными пятнами стучала в дверь: *«Опять у тебя трубы стучат, как в кузне!»* Он отмахивался, пока однажды в подъезде не появились бумажки о повышении тарифов — розовые, с печатью УК «Коммунальщик». На собрании в подвале, где
Елена Сомова, гроссмейстер с потухшей сигаретой в руке, разглядывала незаконченную партию на балконе пятиэтажки. Внизу, в луже у подъезда, отражался неоновый крест аптеки. Дмитрий Волков, следователь в мятом пиджаке, поднялся по лестнице, пахнущей жареной рыбой и сыростью. «Крутов не споткнулся, — бросил он, вытирая дождь с лица. — Его убрали. И вы знаете, из-за чего». Елена провела пальцем по трещине на шахматной королеве — подарке тренера. В кармане халата звенели три транквилизатора. Они