Лия Танци

В Тоскане, в монастыре Сан-Кристофоро с треснувшими стенами от жары, епископ Альдо Моронелли каждое утро поправлял рясу, зацеплявшуюся за ржавый гвоздь у алтаря. Его племянница Лючия, 22 года, в платье с выцветшими ромашками, убирала спальню дяди, когда под половицей с щербатыми досками нашла кожаную тетрадь. «*Padre Антонио… прости за то, что скрывал*», — прочла она дрожащим шепотом, переворачивая страницы с пятнами вина. На кухне служанка Мария гремела медным котелком, крича: «Обед протухнет,
Знаешь, посмотрел тут один фильм — до сих пор под впечатлением! Сюжет вроде знакомый: девушка, криминал, но тут всё так... реально, что ли. Героиня — огонь! Не этапная крутизна, а живая, с трещинами. То вроде жесткая, как гвоздь, то вдруг в кадре такая беззащитная, что аж сердце сжимается. И ведь не поймёшь сразу — она жертва или хищница? А этот момент в середине... Нет, я не спойлерю, но у меня челюсть на пол упала! Сижу, смотрю, и думаю: «Ну как так-то?!». Мурашки по коже, честно. И музыка
Ох, эти 70-е в Италии… Солнце, вино, а под витринами дорогих бутиков — настоящий адок! Представляешь: симпатяга-продавец туфель, вокруг которого вьются дамы — ну прямо мёд для пчёл. Но парень, блин, совсем не умеет в карты — просаживает всю выручку за вечер, будто это конфетти на карнавале. И что же? Приходится крутиться: то ли флиртовать с клиентками на полную катушку, то ли… э-э-э, *оказывать особые услуги* — понимаешь о чём. Смешно и грустно одновременно: он же вроде не злодей, а так,