Лиора Ривлин

Лиора, 17 лет, в рваных кедовках топчет пыль рынка в Тель-Авиве. Жует фалафель, заворачиваясь в платок от ветра. «Яков был здесь две недели назад?» — тычет пальцем в фото брата в военной форме. Продавец хурмы пожимает плечами: «Армия забирает парней, а не возвращает». В рюкзаке у нее — записка от Якова с координатами 31.7857° N, 35.2048° E и обрывок карты с отметками возле Мертвого моря. По вечерам она спит в хостеле «Шалом», где на стене гвоздем процарапано: «Не верь бедуинам из Арада». Амир,
Даниэль, 17 лет, протирает стойку в кафе «Эльга» на окраине Тель-Авива, краем глаза следит за старым пианино в углу зала. Каждую ночь, после смены, он пробирается в подвал с протекающими трубами, где хранит ноты Шопена, обернутые в газету *Haaretz*. «Опять за своим?» — хрипит отец, застукав его за разбором этюда. «Лучше бы в Technion поступал, а не в пыли копался». Даниэль молчит, прячет посиневшие от холода пальцы в карманы потрёпанной куртки. По воскресеньям он тайком играет на набережной
Лиор, с потрескавшимися губами от постоянного курения, втискивается в душный офис в Неве-Цедек. На столе — ноутбук с треснувшим экраном, пустая чашка от *афуха* с остатками пены. Нога, в мятом сером худи, тыкает в клавиатуру, не глядя: *«Снова взломал муниципальный сервер?»* Он хрипит: *«Ищем записи камер возле старой автобусной станции. Там Эйтан исчез...»* За окном — реклама *«Шоко-Бест»* мерцает через пыль хамсина. В Яффо, у рыбного рынка, Нога находит USB в консервной банке за ржавым
Лиор, худой парень в очках с поцарапанными линзами, копался в коробке с хламом на заднем дворе антикварной лавки «Шемesh» в Тель-Авиве. Нашел зеркало в раме из оливкового дерева — трещина пересекала стекло наискосок, как шрам. "Смотри, Авигдор, тут дата на обратной стороне — 1946, Кирьят-Моцкин", — позвал он хозяина лавки, старика в ермолке, чинившего бронзовый подсвечник. Тот фыркнул: "Оставь. Такие вещи лучше не трогать". Но вечером, протирая стекло тряпкой, Лиор увидел в
Адам, 11 лет, каждое утро пробирается через школьный двор, где одноклассники шепчутся о его старшем брате, погибшем в аварии. После уроков он забирается на крышу дома в старом квартале Иерусалима, где среди спутниковых тарелок и развешенного белья впервые замечает мохнатое существо с голубыми глазами. «Ты пахнешь грустью», — хрипит Абулеле, вытирая лапой капли дождя с ржавой трубы. Родители, погруженные в тихие ссоры из-за неоплаченных счетов, не замечают, как сын таскает в комнату коробку с