Адиб Сафади

Сара Абу-Халед, 28 лет, работает в пекарне в Рамалле, каждое утро замешивает тесто под радио с новостями о блокаде. Её брат Салим, инженер-нефтяник, приезжает из Берлина с коробкой старых писем от деда — в них шифры, связанные с заброшенным заводом в Лейпциге, где когда-то делали детали для трубопроводов. «Тут не про нефть, тут про людей», — бормочет Салим, разбирая каракули на арабском и идише. В подвале пекарни они находят карту 1947 года: красными крестами отмечены деревни возле Хеврона и
Лиор, 23 года, моет полы в кафе "Элия" на окраине Тель-Авива. В подсобке между ящиков с консервами он находит коробку с письмами на идише и немецком, подписанными именем "Хельга". За углом, в студенческом общежитии Берлина, Анна, дочь турецкого мигранта, спорит с соседкой: «Ты опять выбросила мою закладку из учебника по квантовой физике?» — «Это мусор, а не заметки», — бросает та, хлопая дверью. В Нью-Йорке Карлос, уличный гитарист из Гарлема, теряет медиатор с гравировкой