Милош Кандич

Помню, как впервые увидел эту ленту — до сих пор мурашки. Там, знаешь, не про взрывы и спецэффекты, а про то, как тишина после катастрофы давит сильнее грома. Герои будто ходят по осколкам собственных жизней, и каждый их взгляд — как незаживающая царапина. До сих пор перед сном иногда всплывает кадр: ребёнок в пыли ищет что-то в развалинах — чёрт, даже сейчас комок в горле. А ведь режиссёр не орал «смотрите, как всё плохо!». Просто показал, как чайник закипает на разбитой плите, пока за окном
Знаешь, иногда ночью, когда небо такое густое, что кажется, будто его можно потрогать, я ловлю себя на мысли: а вдруг эти огоньки над головой — не просто космический мусор? Вот смотришь на них, а они мерцают, как чьи-то прищуренные глаза. Как будто кто-то там, за миллиардами километров, тоже вглядывается в нашу темноту. Странно, да? Мы же все учили в школе, что это просто плазма и газ... Но что, если это правда взгляды? Тех, кто когда-то сражался, любил, ошибался — и теперь остался светящейся
Представь: Югославия, война, а вокруг сплошной ад. Куча девушек — ну совсем молодых, понимаешь? — вляпались в историю покруче любого блокбастера. Им поручили тащить через полстраны раненых партизан, среди которых затесался какой-то важный тип — Испанец, типа местный герой-призрак. Ага, щас, легко сказать: «Доставьте любой ценой!» Тут тебе и немцы с овчарками на хвосте, и предатель где-то среди своих шипит, как гадюка… Вот честно — я бы на их месте сразу сдулся. Девчонки-то даже не солдаты,