В сером и удушающем мегаполисе студентка Лера пытается найти свое место под солнцем. Днем она усердно трудится над практической работой, обходя квартиры и проводя соцопросы, а ночью превращается в дерзкую и неуловимую танцовщицу в стриптиз-клубе, где известна под сценическим именем. Этот двойной образ – не просто способ выживания, но и попытка сбежать от реальности, где царит безысходность и
Даниил Ювачев, известный под ярким псевдонимом Хармс, живет на грани между гениальностью и безумием. Его дни проходят в ленинградских редакциях детских журналов, где он пытается донести до мира свои абсурдные и ироничные произведения. Но издательства упорно отказываются печатать его работы, считая их слишком эксцентричными. В окружении литературных тусовок и богемных вечеринок, Хармс становится
Володя, брат Ивана, приезжает в деревню Горелово после звонка соседки: *"Твой чайник на плите третий день кипит, а ты где?"*. В избе — лужи талого снега, на столе — недоеденная греча с прогорклым маслом. Володя шарит по карманам брошенной телогрейки, находит билет на автобус до райцентра с датой исчезновения. Местный таксист Семён, жуя жвачку, бурчит: *"Он в ту ночь к старым шахтам
Кирилл ковырялся в двигателе «Жигулей», когда Аня втиснулась в гараж, размахивая потёртым медальоном. «Смотри, на раскопках у церкви нашла! — она сунула артефакт ему в масляную ладонь. — Внутри шестерёнки, как в твоих движках». Он покрутил находку, щурясь на гравировку: «Пальмира… Слышал, старики про такой город-призрак болтают. Забей, это ж бред». Запах пережаренного кофе из жестяной кружки
В Вильнюсе, на улице Пилес, Юстас копался в архивах бывшего КГБ, отыскав папку с пометкой "Операция 'Медуза'". Его сестра, Лайма, работала в кафе "Džiugas", где под прилавком хранила старую карту с отметками у границы с Беларусью. "Опять дождь. Всё промокло", — ворчал он, вытирая грязь с фотографии 1987 года, где их отец стоял рядом с латвийским
Эмилия, 17 лет, каждое утро протирает столики в кафе *Baltas Katinas* на перекрестке улиц Васарёс и Соду. Запах пережаренных зерен смешивается с дождем, бьющим по вывеске с треснувшим стеклом. «Опять клиенты носки мокрые оставят», — бормочет она, поправляя фартук с вышитой ромашкой. После смены бегает к бабушке Римме в квартиру на третьем этаже дома с облупленными голубыми ставнями — та вяжет