В 1994 году Колумбия стала ареной одного из самых дерзких и виртуозных ограблений в истории. Без единого выстрела, без капли крови, более 24 миллиардов колумбийских песо исчезли из хранилищ банка, поставив рекорд по объему украденной наличности. Эта история не просто о краже, а о людях, которые решились на невозможное. В центре повествования — Роберто Лозано, известный как Чайо, человек, которого
Эстебан, в помятой рубашке с пятном кофе, сидел в кабинете особняка на улице Паскуаля Санчеса. На столе — папки с накладными из Росарио, калькулятор с отколотой кнопкой и термос мате. Марта, его помощница в выцветшем комбинезоне, тыкала пальцем в экран ноутбука: «Вчера на складе в Ла-Боке пропали три ящика инструментов. Сторож говорит, слышал, как Альварес ругался с кем-то на кечуа». За окном —
Альма, барменша из захудалого кабачка в Сан-Тельмо, каждую пятницу наблюдала, как Игнасио, гитарист из богатой семьи, заказывает «Фернет с колой» и оставляет чаевые под стаканом. Его пальцы в серебряных кольцах стучали по стойке в такт мелодии, которую он напевал сквозь зубы: «Твои глаза — как разбитые бутылки на мостовой». Она смеялась, вытирая пролитое вино тряпкой с запахом рыбы, а позже, стоя
Вера Моралес, в мятом голубом халате, протирает пыль с фарфоровых слоников на комоде в особняке на улице Париж в Буэнос-Айресе. Её наняли ухаживать за Марией Луисой Ривас-Ларрета, которая путает дни недели и кричит по ночам: «Где мой сын?». Вера подбирает разбитую тарелку с гуакамо́ле, пока дочь старухи, Камила в кожаном пальто от Zara, тычет в неё маникюренным ногтем: «Почему мама до сих пор не