Когда Лиам приходит в себя, он обнаруживает, что окружен безжизненными телами. Память о прошлом исчезла, оставив лишь ощущение ужаса и пустоты. С трудом поднимаясь на ноги и шатаясь от боли, он начинает искать помощь, но всюду видит лишь пустынные улицы и груды тел. Что произошло? Разве мог какой-то вирус так быстро и полностью уничтожить население города? Но вскоре Лиам делает еще более страшное
Либи наконец-то устраивается на работу своей мечты в престижный магазин одежды бренда CCC. Завтра предстоит важное событие: презентация новой коллекции и визит известной fashion-блогерши. В эту ночь сотрудники, работая в ночную смену, занимаются перестановкой товара, готовясь к утренней суете. Бутик закрыт на локдаун по соображениям безопасности. Но вдруг происходит нечто ужасающего: пара
Софи Дюваль, медсестра из Монреаля, неделями замечала странности: в прачечной нашла мужскую рубашку с пятнами от красной помады, которой она не пользовалась. В кармане пиджака Марка, её мужа-адвоката, попался чек из ресторана в Квебеке. «Клиент попросил встретиться за ужином, ничего особенного», — буркнул он, отводя взгляд. Позже Софи услышала, как он шептал в телефон: «Скучаю по твоим волосам».
Лора, 29 лет, ассистентка в цветочном магазине «Пион» на окраине Торонто, трижды за месяц оказывается на свиданиях, которые заканчиваются конфузом. В четверг, после смены, она встречается с IT-специалистом Грегом в кафе «Бриз»: он спрашивает, не скучно ли ей «торговать тюльпанами», а потом внезапно вспоминает про «срочный митап», оставляя её с неоплаченным смузи. Дома, в съёмной однушке на улице
Детектив Лиам Гарретт, пахнущий вчерашним кофе и сигаретным дымом, находит в кармане третьей жертвы клочок холста с фрагментом масляной краски — охристой полосой, как на закатах над Монреалем. В участке, под треск старых ламп, он сопоставляет фото: у всех убитых на шее остались следы льняной нити, словно сняли мерку. «Это не серийник, — бормочет он напарнице, Марго Трембле, разливая холодный чай
В старом доме на Борден-стрит пахло лекарствами от ревматизма и пылью с потёртого ковра. Лиззи, 32 года, в платье с высоким воротником, спорила с отцом, Эндрю, о наследстве матери. «Тысячи на благотворицию, а я должна просить на новые перчатки?» — её голос дрожал, когда она указывала на счета в его конторке. Эндрю, седой и грузный, швырнул газету: «Твоя мачеха Эбби теперь хозяйка здесь. Забудь