В центре повествования — харизматичная и неугомонная женщина, чья жизнь полна неожиданных поворотов и курьезных ситуаций. Она — неиссякаемый источник энергии и оптимизма, способный вдохновить каждого, кто оказывается рядом. Ее привычка вмешиваться в дела близких, будь то взрослый сын, нуждающийся в материнской опеке, или дочь, запутавшаяся в собственных проблемах, становится стартовой точкой для
Счастливая жизнь Анны Моториной рухнула вместе с крышей торгово-развлекательного центра «Аркадия», построенного её фирмой четыре года назад. Обрушение унесло жизни, пострадали люди, и полиция завела на Анну уголовное дело. Родственники жертв требуют расплаты, а пресса безжалостно очерняет её имя. Вода ненависти захлестнула всё вокруг, заставив трещать по швам не только её репутацию, но и личные
Настя Лопатина живёт, казалось бы, идеальной жизнью. У неё есть любимая работа, уютный дом за городом и самые дорогие люди рядом. Любящий муж всегда поддерживает, их маленькая дочка радует беззаботной улыбкой, а мудрая мама, хоть и прикованная к инвалидному креслу, остаётся душой семьи. Всё, что неспокойно тревожит Настю, — это необходимость накопить на дорогостоящую операцию для мамы. Но копилка
Маша Анпилова стала суррогатной матерью для семьи Богдановых, чтобы спасти своего гражданского мужа от больших проблем. Соглашение казалось простым, но когда беременность подошла к концу, Маша ощутила такую сильную связь с нерожденным ребёнком, что поняла — отдать его не сможет. Однако прежде чем она успела выяснить, как правильно поступить, в жизни произошла трагедия. Супруги Богдановы погибли в
Катя, с распущенными волосами в спутанной шерстяной шали, копалась в сундуке с засушенными кореньями. Над печкой висели связки белены, а на подоконнике сидела ворона, клевала крошки ржаного хлеба. «Опять своё зелье варишь?» — хрипло спросила Матрёна, соседка, протискиваясь в дверь, засыпанную снегом. Катя молча бросила в котелок щепотку дурмана — настойка для овец, чтоб ящур не подхватили. Отец
Виктория моет полы в школьном спортзале, пока директорша в клетчатом пиджаке кричит: "После уроков — актовый зал! Там гирлянды упали". Дома мать разогревает щи из вчерашнего обеда, стучит половником о кастрюлю: "Опять с Лехой виделась? Его же со второго курса выгнали". Девчонка молчит, ковыряет трещину на пластиковом столе. Вечером на заброшенной стройке за ДК парень в рваной
Лида, аптекарша с облупившимся лаком на ногтях, встретила Сергея, электрика из ЖЭУ, в кафе «Полярное». Он ковырял вилкой салат с майонезом, она стучала пальцами по столешнице — ждала, пока остынет кофе в бумажном стакане. "У меня котёл в подвале третий день дымит", — сказал он, вытирая губы салфеткой с надписью «Снежинка». "А я вчера пенсионерке сердечные капли искала под прилавком
В рыбном порту Находки Лёха, 17 лет, в рваной куртке, тащит ящик с крабом на склад «Океанрыбпрома». Сергей, его напарник, прикуривает у грузчика: «Слышь, через неделю канадский сухогруз швартуется. В трюме электроника — один ящик, и мы сваливаем. Во Владике барыга ждет». Лёха молчит, ковыряет лед в трещине асфальта ботинком. Вечером у костра на пустыре Сашка-повар из столовой №4 толкает водку в
Анна, в синем пиджаке с потёртыми локтями, каждое утро протирала пыль с таблички «Отдел регистрации браков». В архиве, где пахло старыми чернилами и лавандовым саше, Ольга рылась в папках 80-х, пытаясь найти свидетельство для бабушки в цветочном платке: «Вы точно не Пузановы? Может, Пузан*ковы*?» Игорь, заваленный бумагами, ворчал на сломанный принтер: «Опять эта железяка… Кто последний картридж
Лика, журналистка из спального района Петербурга, в пятницу вечером копается в старом чемодане, который достала с антресолей. Между детскими фотографиями и потрепанным блокнотом находит записку: *«Катя. Ул. Восстания, 32. Спроси Соню»*. На следующий день она едет в центр, игнорируя смс от мужа Артема: «Где ты? Опять свои расследования?». В полузаброшенном доме на Восстания старуха-соседка, жуя
Вика, в розовой кофте с выгоревшими рукавами, приехала из Коростышева по объявлению: «Требуется помощница для пенсионерки». Лидия Петровна встретила её на пороге душной двушки в пятиэтажке возле автовокзала — вязаная шаль поверх халата, трость с набалдашником в виде вороны. «Чай пить будешь? Только сахар считай — мне на диабет проверяться через неделю», — бросила хозяйка, указывая на кухню с