В сердце российской глубинки, где каждый день течет как неспешная река, разворачивается история, обещающая изменить судьбу маленького поселения. Известный режиссер берется за амбициозный проект, стремясь оживить наследие одного из величайших умов России. В центре внимания оказывается талантливый актер, которому предстоит не только воплотить на экране образ великого ученого, но и пройти через
Земля достигла критической точки, где её терпимость к деятельности человека на исходе, и она готова "чихнуть", что может привести к вымиранию человечества, как когда-то динозавров. Единственный, кто может предотвратить катастрофу, — это Стас, простой шахтёр с мечтой о жизни у моря. Никогда не заботясь об экологии, он внезапно начинает слышать голос Земли после обвала в заброшенной
Слава, бывший сварщик из Твери, снимал угол в полуподвале на окраине Москвы, где хранил пачку писем от сестры и промасленный ключ от старой «Лады». На авторынке «Садовод» он подрабатывал грузчиком, пока не столкнулся с Оксаной — рыжей девушкой в потёртой куртке, которая торговала поддельными духами «Шанель» из картонных коробок. «Ты ж как чурка — спину гнёшь за копейки, — усмехнулась она,
Антон Клыков, майор запаса, сидел в гараже на окраине Москвы, разбирая старый «Москвич-412». Рядом валялись ключи с брелком в виде танка, пачка «Беломора» и распечатка перехваченных звонков из мэрии. Его напарник, Вадим Шустров, бывший сварщик с завода «ЗИЛ», закурил, глядя на экран ноутбука: «Слушай, тут в чате пишут — уголь из Кузбасса не прошёл таможню в Новороссийске. Опять задержка на
Максим, 34 года, менеджер в логистической фирме, каждое утро заваривает растворимый кофе в хрущевке на окраине Москвы. Лида, его девушка, работает в детском саду — развешивает рисунки с медведями на веревке в спальне группы. Они встречаются три года, но когда Лида спрашивает: «Ты помнишь Сашу из моей работы? Вчера вышла замуж», Максим молча переключает канал на футбол. Его аргументы: ипотека не
Анна, 34 года, перебирает пожелтевшие листы в тетради деда на кухне своей питерской булочной. Запах жженого сахара смешивается с гудением холодильника. «Ваниль... не из пакетика, а стручки с Мадагаскара, чёрт возьми», — бормочет она, вытирая руки о фартук с пятном от ежевичного джема. В углу мигает неисправная неоновая вывеска «Свежая выпечка». На следующее утро в городском архиве, где пахнет
Сергей, в заляпанной краской футболке, ковырялся в сломанном смесителе, пока Ольга на кухне резала свёклу для борща. «Пап, Машка опять планшет не отдаёт!» — закричал из комнаты девятилетний Глеб, пиная дверь. В соседней квартире гремела дрель: пенсионер Никифорыч, как всегда по субботам, пытался прибить полку под портрет Путина. Ольга, вытирая руки о фартук с жёлтыми пятнами, бросила через плечо: