Василий Петрович жил самой обыкновенной жизнью, обучая школьников истории и стараясь не вмешиваться в политические баталии, которые разгорались вокруг. Однако судьба распорядилась иначе. После того как его страстный монолог о коррупции и несправедливости случайно попал в Интернет, он стал голосом народа, который жаждал перемен. Вихрь событий, последовавший за этим, превратил обыкновенного учителя
Лиза, в сером свитере с выгоревшими локтями, каждое утро протирала пыль с таблички «Архивный отдел» в питерской библиотеке имени Соболева. За окном — слякоть и маршрутки, глохнущие у Балтийского вокзала. Денис, в растянутом халате из общежития Педиатрического университета, таскал ей кофе из автомата: «Опять твой латте сдох — порошок вместо молока». В перерывах они спорили о Бродском — Лиза тыкала
В селе Заречное Иван Коваль, водитель на пенсии, копал картошку за сараем, когда соседка Галина Сидоренко крикнула через забор: «Слышал? Землемер из райцентра едет, ціну на паї підняли!» У Ивана треснула печь в доме, жена Ольга три дня варила борщ на костре во дворе. В кафе «У Марьяны» местный делец Петро Дуб, в кожаной куртке с оторванной молнией, уговаривал стариков продать участки: «Заберёте
Оксана, официантка из кафе возле киевского вокзала, в пятницу вечером пересчитывала чаевые в подсобке. На пальто видела пятно от борща — не отстиралось с прошлой недели. «Снова коммуналку задерживаю, — сказала она повару Гене, разминая затекшие плечи. — Мать звонила: в селе крыша протекает, денег просит». В это время Андрей, электрик из Житомира, в засаленной куртке торговался на Балчуг-маркете
Оксана, 34 года, раскладывала консервы в шкафу бабушки Нины из квартиры на улице Гоголя, 15. В комнате пахло камфорным маслом и старыми книгами. «Опять колени?» — спросила она, поправляя выцветшую скатерть с вышитыми петухами. Бабушка махнула рукой: «Сын из Дрездена пришлет лекарства». Оксана молча доедала холодный борщ, глядя на трещину в потолке — та напоминала очертания Карпат. Завтра нужно
Оксана, в розовой кофте с выгоревшими локтями, пересчитывала сдачу в пустом магазине «Світанок», когда в дверь вошел Марко. Его кожаная куртка скрипела на поворотах, как старые половицы в доме ее бабки. «Слышь, соль есть?» — спросил он, разминая пачку «Примы» в кармане. Она кивнула на полку, где пыльные банки с огурцами соседствовали с пачками соли «Артемсоль». «Ты ж в Киев уезжал», — выдавила
Марина, в фартуке с пятнами от хлорофилла, разгружала голландские розы в крохотном магазине возле станции «Левобережная». Задыхающийся холодильник гудел, капли воды падали на плитку с треском. «Опять георгины не привезли?» — бросила она в трубку, переминаясь между горшками с чахлой геранью. Дверь звякнула колокольчиком: в проеме стоял Андрей в замызганной куртке электрика, жевал жвачку. «Мне… ну,
Мария Коваль, 27 лет, разбирала старый комод в доме бабушки под Львовом, когда нашла потрепанный дневник 1946 года. На страницах мелькали имена незнакомых родственников, а между листами выпала карта Карпат с пометкой «Не вскрывать». «Ты вообще понимаешь, что копаешь?» — спросил Данил, младший брат, разглядывая желтые фотографии в рамке. Мария проигнорировала: на следующий день она уже ехала в
Тарас копался под капотом «Запорожца», когда в мастерскую ввалился Григорий в кожаном пальто, пахнущем дешевым одеколоном. «Через неделю выселят, если не отдашь три тысячи», — бросил он, разглядывая грязные ключи на стене. Механик вытер руки об промасленную тряпку: «Скажи своему пахану — пусть сам придет торговаться». На следующий день в кофейне «Под липами» Оксана, перебивая гул кофемашины,
Андрей, бывший докер из Одессы, приезжает в родной поселок возле Хаджибея после смерти отца. В старом доме с облупленными ставнями он находит сестру Оксану, которая перебирает потрескавшиеся фотоальбомы. «Ты опять у Семеныча в долгах?» — бросает она, замечая царапины на его костяшках. Вместе они обнаруживают завещание: отец оставил участок с полуразрушенной дачей Марьяне, соседке, которая два
Семен, водитель грузовика, и Людмила, парикмахер из Одессы, делят тесную киевскую квартиру в старом доме возле Дарницкого рынка. Их свёл общий знакомый из-за долгов за коммуналку: у Семена не хватало денег после развода, у Людмилы муж пропал, оставив квитанции. Утром их дети — его дочь Маша, 14 лет, и её сын Андрей, 16 — сталкиваются в коридоре, споря за душ. «Ты опять полчаса грела воду!» —
Оксана, в растянутом свитере с катышками, мешает ложкой в кастрюле борща. Запах свеклы и лаврового листа смешивается с бензиновым шлейфом от куртки Игоря, который только что вернулся с маршрута. "В гараже опять КамАЗ ломался — полдня провозился", — бросает он, доставая из холодильника банку солёных огурцов. На подоконнике треснутый горшок с геранью, за окном — пятиэтажки спального
Марина, бывшая киевская бухгалтерша, приезжает в село Горошковка с двумя чемоданами и треснувшим экраном телефона. Дом тети Любы, доставшийся по наследству, встречает её прогнившими половицами и запахом сырой штукатурки. На второй день соседский плотник Николай, в засаленной куртке и с пачкой «Примы» в кармане, стучит в калитку: *«Печь чинить будешь? Дрова мне на три дня, кирпич — возьмём у
Дмитро каждое утро разгружает ящики с дешевыми духами и аккумуляторами на киевском рынке "Юность". Его мать, Людмила, торгует вязаными носками в третьем ряду — после инфаркта она ходит, опираясь на тележку с колесом, заклеенным изолентой. «Ти знову проспав?» — бросает она, когда он задерживается с кофе в пластиковом стаканчике. Вечерами Дмитро чинит старый «Запорожец» в гараже за
Николай, сварщик из пригорода Жмеринки, находит на кухонном столе смятую записку: *«Не ищи. Всё равно не поймёшь»*. Ручка замерла на слове «Марина», чернила расплылись. Он шарит по шкафам — пропал её синий чемодан с наклейкой аэропорта Шереметьево. Соседка Ольга, вынося ведро с луковой шелухой, бурчит: «Вчера видела, как она садилась в грузовик с польскими номерами. Водитель в кепке «Славутич»
Оксана, в рваных колготках и выцветшей кофте, тряслась в электричке до Киева, сжимая коробку с пирожками от бабушки. В кармане — стопка хрустящих купюр, перевязанных резинкой от прищепки. «На первое время хватит», — бормотала бабка, засовывая деньги в жестяную шкатулку из-под леденцов. В вагоне парень в замасленной куртке, Андрей, угостил ее булкой с маком: «Тебе лицо знакомое… С областного
Оксана, 24 года, в спешке перебирает гору грязной посуды в кафе «Подсолнух» на Подоле. За окном — маршрутки, утопающие в снежной каше, а внутри — запах жареных чебуреков и ворчание повара Виктора: «Снова клиент жалуется, что борщ холодный. Ты хоть пробовала его греть?» Она прячет потрескавшиеся от моющего средства руки под фартук, выдыхает: «Через пять минут закрываем. Дай хоть дотащить». По
Оксана, 34 года, копается в старом сундуке на чердаке дома под Черниговом. Нашла конверт с выцветшими чернилами: *«Киев, вул. Саксаганського, 12, кв. 5»* и подписью «Марія Шевченко, 1943». Спросила у бабкиной соседки, Галины Петровны, которая жует домашний хлеб с салом: «Вы ж тут с сороковых живете — фамилия Шевченко вам о чем-то говорит?» Та пожала плечами: «Там же полстраны перелопатили...
Максим, менеджер из Москвы, прилетает в Одессу с коробкой образцов консервированной сайры. В аэропорту его встречает таксист Валера в выцветшей футболке «Adidos». «Вы ж в гостиницу? Или сразу к нашим рыбакам?» — хрипит он, закидывая чемодан в багажник «Ланоса». По дороге Максим звонит начальнику: «Сергей Петрович, я на месте. Думаю, договоримся за два дня». В гостинице «Черное море» его селят в
Лера приезжает в Заозерье на разбитом автобусе, волоча за собой чемодан с оторванным колесом. В доме отца, Николая, пахнет сыростью и старыми газетами. На кухне — треснувший чайник, в углу валяется гитара с порванной струной. Дядя Миша, сосед в засаленном фартуке, сует ей ключи: «Сарай не трогай, там крыша прохудилась». Но ночью Лера все равно пробирается туда, спотыкаясь о ржавые лопаты, и
Представляешь, Сашке всего восемнадцать, а она уже как этот заброшенный двигатель на свалке — вроде и потенциал есть, да только никто не верит, что заведётся. Выросла в детдоме, научилась крутить гайки лучше, чем строить планы на жизнь. Автомобили? Да она их как свои пять пальцев чувствует! Мечтала собрать машину мечты с нуля, да только в гараже пусто — и в карманах тоже. «Пойду механиком