Ади, архитектор из Джакарты, застрял в пробке на мотоцикле, когда получил сообщение от клиента: «Твой дизайн слишком холодный. Нужно больше души». Он выругался, съехал на обочину и купил кофе с гула-малакка в ларьке. В это время Лина, художница из Джокьякарты, красила стены заброшенного рынка акрилом, оставляя следы ладоней на углах. Ее подруга Нури крикнула: «Опять твой отец звонит! Говорит,
Вина, засучив рукава школьной формы, перебирала коробки в сарае деда. Между ржавыми серпами и связками сушеного перца она вытащила потрепанный дневник с вмятиной от пули на обложке. «*1943. Сегодня привезли еще троих. Говорят, проклятие активируется через семь дней после вскрытия могилы...*» — прошептала она, вытирая пальцем пятно от плесени. За спиной хлопнула дверь: Раден, ее младший брат,
Инанг, 17 лет, стирает в реке Калуранг запачканную землей одежду, пока младший брат Ади ловит головастиков жестяной банкой. В деревне говорят, что ее отец, Марсуди, сбежал в Джакарту с продавщицей батика еще три месяца назад — с тех пор мать, Сурти, целыми днями плетет корзины из ротанга, щелкая костяшками пальцев. «Завтра на рынке отдам старые журналы перекупщикам», — бормочет Инанг, развешивая
Раден Вирама, старший сын покойного магната Тегуха Вирамы, возвращается в Джакарту спустя пять лет работы в Европе. В аэропорту его встречает младший брат Сурья, пряча за улыбкой записку от адвоката: «Завещание вскрыто. Плантации каучука — тебе, но при условии: найди железный ящик в доме отца». В особняке на улице Ментенг, где запах гвоздики с уличного лотка смешивается с ладаном из семейного
Ади, в потёртой кожаной куртке, торгует контрабандными запчастями для мотоциклов на рынке Глодок. Его сестра Рая, с татуировкой дракона на запястье, подбрасывает ему коробку с японскими свечами зажигания: *«Джакарта не прощает ошибок. Следующий груз — через порт Танджунг-Приок, но там полиция копает»*. Они прячут под прилавком старую карту с отметками возле вулкана Мерапи — её нашёл их отец перед