В мрачные дни заката Советского Союза, когда воздух был пропитан неопределенностью и страхом, в тихом городке Придонск происходит череда жутких преступлений, которые потрясают местное сообщество до глубины души. Город, который когда-то славился своим спокойствием, теперь погружен в атмосферу ужаса и недоверия. Опытный следователь Олег Брагин, посвятивший годы своей жизни поискам неуловимого
Маргарита, парикмахер из Подольска, в четверг после смены зашла в «Шоколадницу» на Тверской. Там ждал Виктор, менеджер автосалона, с букетом завядших роз. «Опоздал на час, — сказала она, садясь на стул с отслоившейся краской. — У тебя же клиенты важнее». Он потянулся к её руке: «Марго, я купил билеты в Сочи...» В это время в её сумке завибрировал телефон — Слава, таксист, писал про пятничный
Лида, двенадцать лет, переехала с матерью Ириной в городок под Рязанью. Ирина, в медхалате с пятнами хлорки, каждый вечер разогревала магазинные пельмени, а Лида прятала под подушку открытки от отца — он остался в столице, обещал «навестить к осени». Заброшенный парк за старым ДК она нашла случайно, пробираясь через пустырь с крапивой. Ржавые качели под треснувшим стеклянным куполом скрипели на
На заброшенном этаже городской больницы в Нижнекамске лаборантка Света, 34 года, вскрыла конверт с маркировкой «4-». Внутри — образец крови с аномальными лейкоцитами и распечатка смс: *«Сожги всё. Толян»*. За стенкой трещала рация санитаров — обсуждали труп в лифте. Игорь, хирург с тремором в левой руке, застал её за стиранием данных с термостата. «Ты знаешь, что это контрактники с полигона?» —
Архивы Ватикана, пыльные коридоры с папками XVIII века. Анна Семёнова, реставратор из Питера, наткнулась на камею с двойным орнаментом — византийские узлы поверх языческих символов. В углу документа на латыни: *«Екатерине, через Ригу, с осторожностью»*. Отец Игнатий, пожилой священник, шепнул, перебирая чётки: «Сожги это. Они уже убили двоих за такие находки». Анна сфотографировала артефакт на
Анна, в рваном свитере поверх халата, разбирала банки с огурцами в подвале хрущёвки, когда услышала стук в дверь. «Соседи снизу опять затопили?» — спросила она, вытирая руки о подол, но за порогом стоял Дмитрий, её младший брат, с синяком под глазом и коробкой пайкового чая. «От Сергея с завода передал, — бросил он, протискиваясь в узкий коридор, — говорит, в аптеке на Ленина опять пусто.
Киев, район возле Бессарабки. Ольга, 34 года, замечает в кармане куртки мужа Игоря чек из ресторана с женским именем — «Анна». Вместо разговора заваривает кофе, но рука дрожит, кипяток льется на детский лего под столом. «Это не то, о чём ты подумала…» — начинает Игорь вечером, но Ольга резко перебивает: «Ты забыл вытащить бумажку из кармана. Идиот». Их дочь Лиза, 7 лет, в соседней комнате рисует
Артём, бывший спецназовец с шрамом над бровью, получает задание охранять Леру Суворову — дочь олигарха, которая разъезжает по Москве на бежевом Mercedes G-класса. Первая встреча в ресторане «Пекин» на Тверской: Лера в розовой кожаной куртке ехидно спрашивает, *«Ты и есть мой новый нянька? В прошлом месяце того в больницу увезли»*. Артём молча проверяет огнетушители у барной стойки. На следующий
Игорь, бывший механик с завода в Нижнем Тагиле, каждое утро поднимался по ржавой лестнице маяка в бухте Серая Чайка. В кармане его промасленной куртки лежал старый компас с треснутым стеклом — подарок отца. «Опять северо-западный ветер, — бормотал он, протирая линзы фонаря тряпкой, пахнущей мазутом. — Сегодня шторм будет». Внизу, у причала, Лида, девушка в выцветшем синем плаще, разгружала
Артём, механик из Лесногорска, нашел в гараже проржавевший ящик с документами 1986 года — чертежи гигантского механизма, похожего на крылатую рептилию. Лида, его соседка-учительница, разбирала старые карты в школьном подвале: «Тут отметка о шахте «Заря-2», — ткнула пальцем в пятно от чая. — «Её закрыли после взрыва, но… там что-то шевелится». Григорий, сторож автобазы, хрипел за папиросой: «Ваши
Сергей выходит из автобуса на вокзале в Липках, спина ноет от долгой дороги. В руках потёртый чемодан с армейской формой и пачкой сухарей, которые дали на прощанье сослуживцы. Ольга ждёт у ларька с шаурмой, курит «Винстон», накинув на плечи старый свитер мужа. «Свет опять отключили, — говорит она, забирая чемодан. — На прошлой неделе Машка из ЖЭКа грозилась долги спилить». Идут мимо пятиэтажек,
Анна Коршунова, 24 года, каждое утро проверяет садки с мидиями на ферме возле бухты Соколова. Ее отец, Виктор Степанович, чинит старую лодку «Заря», ворча про солевые разводы на двигателе: «Опять клапана закисли — не нами построено, не нам ломать». Денис, ее друг с детства, в рваной куртке адидас тайком передает ей мешочек с китайскими аккумуляторами для фонаря: «Слышь, у Шестака на складе опять
В провинциальном городке под Воронежем Николай Макаров, бывший водитель автобуса, ковыряется в старой «Волге» у гаража. Его жена Ольга, медсестра в районной поликлинике, размораживает холодильник, ворча: «Опять свет вырубали, весь суп прокис». Старший сын Сергей, приехавший из Москвы на выходные, пытается уговорить отца продать гараж: «Здесь же ржавчина по колёсам — кому это надо?» Николай
Игорь Соколов, майор МВД, возвращался с ночной смены, когда на пустыре за гаражным кооперативом заметил перепаханную глину. Вместо старых покрышек — свежий асфальт. Утром в кабинете на Комсомольской, 14, лейтенант Гуров щелкал семечки: *«Там же стройотряд Широкова был, Игорь Валерьевич. Говорят, теплотрассу чинили»*. Соколов достал из кармана скомканную схему коммуникаций — ни одной отметки. Дома
Знаешь, как бывает: вроде у человека всё схвачено — жизнь как открытка. Вот Наталья, например. Работа в школе, муж Стас — успешный, видный, сынок Ваня в институте отучится… Красота! Ага, щас. Только в кино так бывает, что всё гладко. Прикинь, сидит она такая с чашкой кофе, думает о планах на выходные — и тут бац! Подвох-то какой. Оказывается, Стасик её милый не просто в командировки ездит.
Вот, представь: сорокалетний Евгений Александров, подполковник в отставке, сидит в суде и слушает, как бывшая жена вываливает на него всё, от гарнизонной тоски до бесплодия. А он? Сидит, стиснув зубы, будто гвоздь глотает. Честно, я бы на его месте уже давно взорвался — ну как можно столько лет терпеть эти вечные упрёки? Но он молчит. Даже квартиру и машину ей отдаёт — просто махнул рукой: