В маленьком, на первый взгляд, ничем не примечательном городке произошло событие, всколыхнувшее всю школьную жизнь. Один из старшеклассников найден мертвым, и это открытие запускает цепочку драматических событий, которые вскоре затронут каждого. Внешне это может показаться трагическим актом отчаяния, но темные тени, окружающие этот случай, намекают на нечто более зловещее. В центре истории —
Алексей, водитель маршрутки из Одессы, каждое утро заворачивает за углом пятиэтажки купить кофе в стаканчике и булку с маком. Его сосед Вадим, бывший военный с татуировкой волка на шее, шепчет у подъезда: *«Леш, в 305-й бабка третий месяц в реанимации. Ключи у меня — делаем чисто, пока соседи по дачам»*. В сумке у Алексея — поддельные документы на квартиру, завернутые в газету «Сегодня», пахнущую
Олег чинил треснувшее окно в сенях, пока Марина разбирала коробки с зимней одеждой. В углу кухни подтекала кастрюля — талый снег пробился через прогнившую крышу. «Денег на жесть хватит, если не чинить трактор», — бросил он, вытирая руки об засаленную куртку. Сын Тарас, пятнадцать лет, щелкал на телефоне возле печки: «Па, у Вовка в городе отец на стройке берет разнорабочих. Ты ж умеешь...» Олег
Олег замечает синяк на руке сына Саши, пока тот ковыряет вилкой в тарелке холодных драников. «Смотри, опять система глючит», — бормочет он жене Ирине, тыча пальцем в гарантийный тарифник от «ДитяКо». Они купили пакет «Стандарт» с возвратом в течение пяти лет, но потеряли бумажный чек из-за потопа в хрущевке, когда лопнула труба на третьем этаже. Ирина звонит в колл-центр компании, прижимая
Ольга Семенчук, в белом халате с потёртыми рукавами, разгружала коробки с бинтами в подсобке райбольницы. Запах сырости смешивался с резким ароматом хлорки. «Эти сроки годности уже как мои студенческие конспекты», — бросила она санитарке Марине, указывая на этикетки. Главврач Николай Григорьевич, в коричневом пиджаке с пятном от кофе, прервал её: «Закупки отложили. Будешь колоть анальгин вместо
Мирослав, плотник из карпатской деревни, чинил сломанный забор у дома, когда заметил Любаву — соседку, копавшуюся в огороде с глиняным кувшином в руках. «Опять медведь прошлялся, — бросил он, выдергивая ржавый гвоздь. — Надо колья острее». Девушка, вытирая лоб вышитым платком, усмехнулась: «Тебе бы волков вырезать, а не заборы латать». К вечеру оба отправились в лес за хворостом и наткнулись на
Олег, в потёртой кепке «Adidas», каждый день ждал Марину у старого гаража за школой — она выходила через дыру в заборе, чтобы не пересекаться с одноклассниками. «Опять не сделала алгебру?» — бурчал он, протягивая ей тетрадь с кривыми графиками, пока они шли мимо ларька с жареными семечками. Её мать, медсестра из районной поликлиники, запрещала встречаться с «тем парнем из заброшки», поэтому они
Олена з дітьми, Андрієм і Марічкою, приїжджає до будинку батьків у селі під Львовом. Стара хата з тріснутим вікном, запах ліазу з подвір’я, бляшаний самовар у кутку — все, як за життя матері. Чоловік Олени, Микола, везе з міста картонні коробки: «Ти впевнена, що хочеш тут жити? Тут навіть туалет на дворі». Донька знаходить під ліжком щоденник з вицвілими квітами на обкладинці, а син розгортає
Оксана застала Лизу за рисованием на кухонной столешнице — розовые спирали гуаши въелись в пластик. «Сумку в школу собрала? Опять фломастеры по всему столу…» — бросила она, протирая тряпкой пятно от борща. Лиза, не отрываясь от скетчбука: «Ты ж сама сказала — мои вещи не трогать». За окном хрущевки на Оболони гудел мусоровоз, а на полу валялся рюкзак с оторванным брелоком-единорогом. Вечером
Анна Ковальчук, 34 года, работает в аптеке на окраине Чернигова. Каждый день — одинаковый: утренний автобус с треснувшим стеклом, запах лекарств в зале с желтыми обоями, разговоры с пенсионерками о рецептах. Вечером — квартира в хрущевке, где на кухне течет кран, а мать звонит из села: *«Денег на лекарства нет, а ты опять в своем Чернигове копаешься»*. Анна молча пересчитывает купюры в конверте
Ольга, медсестра из киевской горбольницы №5, получает конверт с завещанием от покойного отца, о котором не слышала десять лет. В кафе «Марципан» на Подоле её ждёт Катя — девушка в кожаной куртке и с розовым ирокезом, которая называет себя «законной дочерью» и тычет пальцем в распечатку ДНК-теста: «Смотри сама — 25% совпадений. Значит, твой папаша крутил роман с моей мамкой, пока твоя мать в
Николай, в засаленной футболке и рваных резиновых сапогах, копался в двигателе старого «Запорожца» возле сарая, когда услышал смех из-за забора. За виноградными лозами мелькнула яркая юбка Ольги — его жены — и кепка Виктора, соседа с мотороллером. «Херсонский сорт опять подгнил», — буркнул Николай, швыряя гаечный ключ в ведро, но вместо гроздьев в руках сжал ком земли. Ольга, вернувшись, застала