В волшебном мире Бродвея, где каждый вечер рождается новая история, а неоновые огни танцуют в ритме людских надежд и мечтаний, одно имя стало синонимом блеска и величия — Флоренц Зигфельд. Он был не просто шоуменом; он был архитектором мечты, который превратил сцены Бродвея в сказочные миры, полные магии и вдохновения. С самого начала своей карьеры Зигфельд показал, что будет играть по своим
Маргарет Хартли, биолог из Нью-Йорка, срывает папоротник мачете в мангровых зарослях Сан-Хуана. Её шляпа с потёртой вуалью зацепляется за лиану, а корзина с образцами наполовину заполнена грязью. «Ваши сапоги для здешней грязи не годятся», — хрипит Карлос Мендоса, местный гид, вытирая пот с лица платком в синих крапинках. Он ведёт её к хижине, где старуха по имени Инес варит кофе с корицей и
Кармен, в сигаретной дымке мадридского бара, толкает локтем Тома — он в заляпанном маслом комбинезоне, пахнет бензином. «Поднеси стакан к свету, — шепчет она, — скажешь, что ищешь трещину». Он смеется, не замечая, как она засовывает изумрудное колье в карман его куртки. Через час пограничники обыщут его «форд» на выезде из города, а Кармен уже едет в третьем классе поезда в Париж, пряча под