Клеман, утончённый парижский философ и писатель, неожиданно оказывается в тихом провинциальном городке Аррас, где судьба уготовила ему год преподавания в местном университете. Сначала он испытывает тоску по бурной столичной жизни, ощущая себя словно рыба, выброшенная на берег. Но вскоре его мир переворачивается, когда он встречает Дженнифер — яркую и жизнерадостную местную парикмахершу, чья
Элис приезжает в родной портовый городок Сен-Илер-сюр-Мер после исчезновения младшего брата Антуана. В его комнате, пахнущей сыростью и старыми газетами, она находит потрёпанный блокнот с зарисовками морских существ и пометкой «Финистер» на обложке. В кафе «Le Phare», где Антуан подрабатывал, официантка Софи со вздохом протягивает Элис конверт: «Он просил отдать, если что-то случится». Внутри —
Эмили, в коричневом пиджаке с потёртыми локтями, каждое утро протискивается в переполненный вагон метро линии 4, чтобы к 8:30 успеть в офис архитектурного бюро на рю дез Аббесс. Её начальник, Антуан Лефевр, ворчит, разбирая бумаги: «Где договор с подрядчиками? Вчерашняя почта до сих пор не распечатана?» Она молча поправляет очки, зная, что после обеда он смягчится и принесёт эспрессо из автомата,
Люка, 17 лет, переехал в Альпы к дяде-лесничему после смерти матери. Каждое утро он забирает почту из ржавого ящика у шоссе D902, пока дядя Анри чинит камин в доме с треснувшими ставнями. В школе Люка прячет сигареты под скамейкой у спортзала — там же находит записку: *«Ищи трещину в скале за водопадом. Не говори полиции»*. На обороте — пятно от вишнёвого варенья, как в маминых рецептах. По
Эмили, 19 лет, подрабатывает в крошечной прачечной на окраине Парижа. Каждую среду она забирает заказ у пожилой мадам Лефевр, которая всегда сует ей в руку леденец со словами: «Для энергии, девочка». В тот день, когда сломалась третья стиральная машина, в дверях появился Люка — парень в мятом пиджаке с чемоданом, где вместо рубашек лежали тюбики акриловой краски. «Можете постирать воздух? —
Знаешь, есть один сериал про того самого вундеркинда в напудренном парике — ну, Моцарта же! Смотришь и диву даёшься: как этот человек, который писал божественную музыку, умудрялся жить так бурно, будто каждая минута — последняя? То пиры, то долги, то вечные склоки с заказчиками… А между этим — ноты, ноты, ноты. Будто он слышал саму вселенскую гармонию сквозь весь этот хаос. Меня вот что цепляет: