В сердце Японии, погружённой в атмосферу 1930-х годов, разгорается тайная война, скрытая от глаз простых обывателей. Под покровом ночи, когда свет уличных фонарей бессилен против тьмы, вступают в битву загадочные охотники, чьи футляры от музыкальных инструментов хранят не мелодии, а смертоносное оружие. Эти охотники — егеря, единственные, кто способен противостоять древним вампирам, угрожающим
Юта, водитель грузовика с татуировкой карпа на предплечье, каждое утро возил коробки с рыбой на рынок Цукидзи. Его дочь Саори, в очках с розовой оправой, дружила с Хирото — сыном Кендзи, учителя математики, который жил в соседнем панельном доме. После инцидента с сломанным велосипедом (Хирото одолжил Саори свой, а цепь порвалась) отцы встретились у школы. «Ты бы хоть маслом цепь смазал», —
Сакура, 19 лет, протирает столик в кафе «Лаванда» на третьем этаже торгового центра у станции Акихабара. В подсобке она натыкается на коробку с винтажными платьями горничных 90-х — кружевные фартуки с потёртыми бантами. «Этикет запрещает такие вульгарные цвета», — бормочет Рина, 24 года, поправляя свой неоново-розовый передник. В ту же ночь Сакура тайком перешивает старый костюм, добавляя чёрные
Харута застрял на крыше школы, пытаясь достать мяч из водосточного желоба. Тика, проходя мимо, кинула ему банку газировки со словами: *"Лови, спортсмен. Может, прыгучести добавит"*. Он промахнулся, банка упала в кусты, а они вместе полезли искать, споря о том, чья вина. На следующий день Тика притащила в класс сломанный велосипед — заднее колесо скрипело, будто чайка. *"Слышал, ты
Нодока Хибари, рыжая девочка в потёртых кроссовках, переезжает из горной деревни в приморский городок. В школе-интернате с конюшней её встречает Токо Тэндзин — высокая брюнетка в сапогах для верховой езды, размахивающая щёткой для чистки лошадей. "Здесь не няньчатся, — хрипит Токо, указывая на стойло с серой пони. — Кормишь сама, чистишь сама, тренируешься до седьмого пота". Нодока,
Харуто, второкурсник из токийского техникума, нашел в дедовом дневнике обрывок карты с отметкой возле храма Хигаси-Симбаси. Его одноклассница Сакура, дочь синтоистского священника, уперла ладони в бедра: *«Ты опять полез в старые бумаги? Там же печать клана Амано — ее искали даже в 70-х, пока стройка метро храм не засыпала»*. Они копались в зарослях бамбука за заброшенным супермаркетом «Маруцу»,
Ю Отосука, старшеклассник из Хосинуми, втихаря использует свою способность вселяться в чужие тела — правда, всего на пять секунд. Каждую контрольную он прижимает ладонь к парте, щурится на соседнюю работу, пока глаза не станут стеклянными. «Опять твои фокусы, Ю?» — Аюми, младшая сестра, тычет в него вилкой за ужином, когда он машинально тянется к её тарелке с омлетом. «Смотри, не нарвись на
Мирай, пятнадцатилетняя школьница, переезжает в старый деревенский дом к тёте после смерти отца. В её комнате висит потрескавшееся зеркало, затянутое паутиной. Запах сырости смешивается с ароматом ладана из домашнего алтаря, где стоит фотография отца в чёрной рамке. Мать, разбирая коробки, бросает: "Не трогай его вещи — он хотел, чтобы всё осталось как есть". Ночью Мирай слышит скрип
Знаешь, есть такие фильмы, от которых сердце ёкает? Вот смотришь на этих двоих — она вечно сомневается, глаза на мокром месте, а он... Ну, тот ещё «спасатель» с детсадовских времён. Представляешь, они же с пелёнок тусили вместе, а теперь в старших классах всё та же петрушка: он как тень рядом, то конфетку подкинет, то от задир прикроет. А она — бац! — и опять в слезы из-за пустяка. Но вот что
Вот как можно переосмыслить историю, добавив неформальности и эмоций: Представьте: пятнадцатилетняя Идзумико, которая всю жизнь провела в каком-то древнем храме в глухих горах Кумано. Родители? Отец где-то в Америке пропадает, мать в Токио крутится — вот и растили ее бабушка с дедушкой, вдали от цивилизации. И не зря, честно говоря. С техникой у девчонки вообще беда — стоит подойти к компьютеру,