Ушедшие на пенсию ветераны уголовного розыска Леонид Ковальский, Олег Семенов и Стас Романишин нашли себя в новой жизни после службы в милиции. Леонид и Стас приняли предложение стать преподавателями в Академии права, делясь с молодым поколением своим опытом и знаниями, накопленными за годы службы. Олег, в свою очередь, занял должность ответственного секретаря в Фонде ветеранов МВД, занимаясь поддержкой коллег, ушедших на отдых. Несмотря на возраст за 55, друзья сохраняют превосходную
Оля, 15 лет, находит в старом чемодане Ирины справку о усыновлении. Они живут в хрущевке на Оболони — кухня с отслоившейся плиткой, гул холодильника перебивает тишину. «Ты даже суп пересолила. Как чужая», — бросает Оля, толкая тарелку. Ирина, не отрываясь от мятой папки с печатями детдома, шепчет: «Твоя мать в Чернигове. Лида. Продает носки на рынке». На следующий день Оля крадет из кошелька пятьсот гривен — билет на автобус пахнет бензином и дешевыми сигаретами. Черниговский рынок: лужи масла,
Марина, 34 года, в бежевом халате за прилавком аптеки, пересчитывает коробки с цитрамоном. Ее муж Андрей, водитель грузовика, третью неделю обещает починить протекающий смеситель на кухне. Вечером, за макаронами с тушёнкой, она бросает: *«Сантехник из Львова берёт 800. Или ты боишься, что снова сорвешь резьбу, как в прошлый раз?»* Он молча крутит в пальцах сигарету — знает, что денег на ремонт нет. В коридоре пахнет сыростью от размокших обоев, а на подоконнике валяется битый стакан — вчера
Елена, 34 года, торгует вязаными свитерами на Привозе. Капитан Игорь, 45 лет, в потёртой кожанке, покупает пачку *Мальборо* у соседнего лотка. «Опять штормовать будут», — бросает он, глядя на серое небо. Девушка поправляет синий платок на витрине: «У вас судно в эллинге стоит?» Он замечает шрам на её запястье — след от ожога кипятком. Через три дня они пьют кофе в «Компасе», кафе у маяка. Игорь рисует на салфетке маршрут из Одессы в Трабзон, Елена достаёт из сумки фотографию брата-моряка,
Оксана, 34 года, водит маршрутку №148 по Оболони до метро «Лыбедская». Каждое утро начинает с проверки резины — вчера гвоздь попал, прокол залатала брат в гараже за пачку «Примы». Сын Слава, 11 лет, оставляет ей в бардачке бутерброды с сыром, а она забывает их съесть: на повороте возле Житнего рынка вечно пробка, пассажиры ругаются из-за опоздания. В пятницу мужик в спортивном костюме, пахнущий чесноком, ударил её по лицу, когда отказалась ехать через дворы. Теперь синяк маскирует тональным
Олена з дітьми, Андрієм і Марічкою, приїжджає до будинку батьків у селі під Львовом. Стара хата з тріснутим вікном, запах ліазу з подвір’я, бляшаний самовар у кутку — все, як за життя матері. Чоловік Олени, Микола, везе з міста картонні коробки: «Ти впевнена, що хочеш тут жити? Тут навіть туалет на дворі». Донька знаходить під ліжком щоденник з вицвілими квітами на обкладинці, а син розгортає жмут чорно-білих фото, де дід у вишитій сорочці тримає на плечі козу. В щоденнику — записи про арешт
Ольга Коваль приезжает в село Заречное после сокращения в киевской клинике. На въезде — треснувший указатель с надписью «Райцентр 40 км», автобус бросает её у полуразрушенного фельдшерского пункта. Внутри пахнет йодом и плесенью: медсестра Галина роется в шкафу с папками, поверх которых лежат банки с домашними помидорами. «Карта Семенчука? Да я её вчера Николаю на растопку отдала — печку-то чем топить?» — хрипит женщина, закуривая у открытого окна. Первый пациент — дед Прокоп с гангреной —
Мария Коваль, 27 лет, разбирала старый комод в доме бабушки под Львовом, когда нашла потрепанный дневник 1946 года. На страницах мелькали имена незнакомых родственников, а между листами выпала карта Карпат с пометкой «Не вскрывать». «Ты вообще понимаешь, что копаешь?» — спросил Данил, младший брат, разглядывая желтые фотографии в рамке. Мария проигнорировала: на следующий день она уже ехала в село Голоско, где в архиве местного костела обнаружила запись о пропаже девушки с ее именем в 1947-м.
Марьяна, в потертой кофте с капюшоном, каждое утро толкала Олега в бок, пока он спал на раскладном диване. «Ты опять будешь обещать, что вернешь? У меня уже полкошелька квитанций на твою долю», — шипела она, пока варила растворимый кофе в хрущевке на Оболони. Олег, не открывая глаз, бурчал: «Послезавтра точно, контракт подписываю», — и натягивал куртку с дыркой на локте. Его «фриланс» сводился к перепродаже б/у телефонов на рынке «Юность», где Лиза, сестра Марьяны, торговала вьетнамским лаком
Алиса, с розовыми прядями в волосах, разгружает поддоны с круассанами в кофейне на Крещатике. Её коллега Леся шутит про «ведьминские скидки» на эспрессо, пока та незаметно чинит сломанную кофемолку взмахом пальцев. На Оболони Марина роется в архиве университета Шевченко — её конспекты по казацким обрядам испещрены пометками «Тарас, проверь даты!» и зарисовками рун. София, затянутая в вышитый жакет, торгуется со студентом из общежития №12: «Этот браслет из Карпатской сосны — от дурного глаза.
Киев, район Оболонь. Артем, 19 лет, в рваных джинсах и серой толстовке, пялится в окно общаги — треснувший чайник на подоконнике кипит, а из соседней комнаты несет дешевыми сигаретами. «Опять долги по матану?» — Игорь, сосед с татуировкой волка на шее, швыряет ему пачку «Ротманс». Артем молча берет сигарету, зажигает от газовой горелки. Внезапно звонит телефон: «Через час на Лыбедской. Придешь — узнаешь, кто слил твои переписки в сеть». Гудки. Пальцы сжимают экран «Нокии» так, что трещит
Вика, в розовой кофте с выгоревшими на солнце рукавами, прячет старый микрофон в рюкзак за углом школьного гаража. Её мать, Людмила, пахнет консервированными помидорами даже дома — после двенадцати часов на заводском конвейере. «Ты опять эти свои кривляния вместо алгебры?» — царапает голосом кухонный воздух, пока ложка стучит по эмалированной кастрюле. Девчонка выскальзывает через окно ванной, прыгает на подставку из кирпичей — трещина на щеколе давно совпадает с линией рассохшегося
Представьте старинный особняк в центре города, где всё пахнет деньгами и тайнами. Туда вдруг врывается Светлана — яркая, как вспышка, с дочкой Галей. Говорят, сбежала из Парижа от бывшего-француза, который хочет отобрать ребёнка. Ну типичная драма, думаете? А вот и нет. Соседский мальчик-ровесник Галочки моментально становится её лучшим другом, а их мамы — Света и Ирина — сначала подружатся, потом… Ну вы поняли. Особенно когда муж Ирины, антиквар Андрей, берёт Светлану к себе в салон — мол,
Знаешь, история такая — живет девочка Соня с папой-дальнобойщиком и бабушкой. Мать её еще в детстве рванула в Америку, мол, искать «лучшую жизнь». Ну и бросила всех, конечно. Отец, понятное дело, после этого на всех женщин злится — типа, все они ненадежные, предательницы. А Соня… Ну, ребенок же! Мечтает о маме, как все дети. И папу этим ранит, хоть он и ворчит, что «мачеха — это кошмар, а не решение». Но вот придумал же человек! На какой-то захолустной заправке, где он чай грел меж рейсами,
Представляешь, жила себе Лера — старшая сестра, которая в свои-то юные годы заменила Насте мать. Вырастила девчонку, вкладывала в неё всю душу, грезила о её будущем... А в итоге своими глазами видит, как это самое будущее обрывается. Серьёзно, до мурашек — как вообще после такого жить? Вот и она не смогла. Всё её естество — эта сдержанная, правильная Валерия — будто треснуло. Вылезла наружу какая-то Света: яркая, опасная, готовая крушить чужие семьи ради мести. Ну а что? Если твою сестру
Вот, казалось бы, у Ирины всё схвачено: муж души не чает, детишки радуют, карьера в порядке — живи да радуйся. Ан нет, судьба-злодейка подкидывает сюрприз. Встречает она Андрея — и будто молнией ударило! Сердце заходится, голова кружится, а в голове только: «Ну почему сейчас? Почему он?» Всё логичное, разумное — к чёрту. Рушит семью, как карточный домик, даже не успевает опомниться… А потом — бац! — муж скоропостижно уходит из жизни. Инфаркт. Дети, огорошенные предательством, даже смотреть на