В мире, где каждое мгновение может стать последним, поисково-спасательный отряд, известный своим номером, выступает на передовой линии борьбы за жизнь. Здесь, где каждая операция сродни игре на выживание, майор Гиреев, опытный и закаленный в сложнейших испытаниях, ведет своих людей в самую гущу опасности. Его команда — это сплоченный коллектив, готовый на всё ради спасения других. Однако, когда в отряд приходит новичок, Александр Грек, ситуация начинает обретать новый виток. Грек, полон амбиций
В мрачной глуши, где время, кажется, застыло, разыгрывается драма, способная перевернуть с ног на голову жизнь каждого, кто окажется втянутым в ее водоворот. Молодой наследник, Василий, становится жертвой загадочного убийства, и его смерть становится началом цепочки событий, которые никто не мог предсказать. Отец Василия, простой фермер, оказывается в эпицентре трагедии, не зная, кому можно доверять в мире, где каждый может оказаться врагом. В тот же день, когда его сын должен был получить свою
Что такое женское счастье? Для главной героини это её сын и работа, которым она посвятила всю свою жизнь, забыв про все остальное. Она, старший научный сотрудник института Биологического Синтеза и кандидат химико-биологических наук, одновременно выполняет роль репетитора. Её сын учится в выпускном классе и готовится к ЕГЭ, что добавляет ей дополнительных переживаний: если он провалит экзамен, его заберут в армию. В этой рутинной и напряженной жизни героини неожиданно появляется новый человек. С
Андрей Ермолов — известный московский хирург, мастер своего дела и человек, чьё имя вызывает уважение в медицинских кругах. Очередь на приём к нему расписана на год вперед. Его карьера кажется идеальной, но всё рушится, когда Андрея обвиняют в смерти пациентки. В тот же момент медсестра Настя везёт свою тяжело больную сестру Лизу в Москву, надеясь, что Ермолов сможет поставить правильный диагноз. Он — их единственная надежда, но Андрей совсем не готов помочь. Под давлением обвинений, утраты
Капитан Егоров, затянув потёртый ремень с кобурой, разворачивает самодельную карту на ящике из-под снарядов. Младший сержант Семенов, обматывая провод рации вокруг ладони, хрипит: «Опять помехи. Словно в этой железяке кроты барахтаются». Координаты штаба немцев под Смоленском — где-то между Грехово и высотой 217. Ночью, продираясь через овраги, Егоров наступает на ржавую мину — Семенов резко дёргает его за шинель. «Черт, капитан, — бормочет он, вытирая грязь с лица, — здесь всё как в бабушкином
Сергей, механик из промзоны Нижнего Тагила, втирает тряпкой масляные разводы на капоте «десятки». В кармане замигала трелефона — Денис, однокурсник, третий день зовёт в «шаурму обсудить дельце». В забегаловке на Уральской, 14, Денис, размахивая шаурмой, тычет пальцем в табличку с ценами на бензин: «Видишь, как дорожает? У меня тут контора в Екатеринбурге, документы на списанные двигатели... Две поездки — твой кредит за «Жигули» закрыт». Сергей молча ковыряет пластиковой вилкой салат из капусты,
Саня, 14 лет, в синих потертых джинсах, находит рыжего кота с ободранным ухом у мусорных баков за пятиэтажкой на улице Гагарина. «Ты чё, космонавт, еду просишь?» — бормочет он, суя котенку в карман крошащийся пряник «Юбилейный». Дома прячет найденыша в коробку из-под китайских кроссовок за шкафом. Мать, Людмила Сергеевна, пахнущая жареным луком, стучит в дверь: «Опять кроссовки воняют?» — «Не, я носки под кровать закинул», — врет Саня, прикрывая картонку рюкзаком с выцвевшим Человеком-пауком.
Анна, 32 года, реставратор в маленькой мастерской на Урале, разбирает коробку со старыми украшениями из заброшенного дома на улице Ленина. Внутри потёртого футляра с выцвелым бархатом находит пару серег с треснувшим сапфиром. Под замшевой подкладкой – пожелтевшая записка: *"Для Лизы, 16 мая 1916. Верните, если переживём"*. Бабка Ольга, сварившая на кухне щи, бросает через порог: *"Твоя прабабка у графов в гувернантках служила – может, оттуда марака?"* Анна фотографирует
Иван, электрик с улицы Гагарина в Нижнем Новгороде, нашел потрескавшуюся медную лампу в мусорном контейнере возле общаги. Принес домой, начал чистить тряпкой — из горлышка повалил сизый дым. Появился тип в выцветшей тюбетейке, с татуировкой в виде полумесяца на запястье: *"Три штуки, не больше. И чтоб без возвратов"*. Иван, щурясь от запаха горелого масла с кухни, пробормотал: *"Ну, квартиру... Или деньги?"*. Джинн перебил: *"Или — или. Торопись, у меня смена через
Лиза копается в коробках с бумагами в подвале архива на Таганке. Запах пыли смешивается с ароматом дешёвого кофе из автомата в коридоре. На третьей папке под грифом «1941–1944» её пальцы натыкаются на тетрадь в синем переплёте — почерк детский, неровный: «Анна Григорьева, 14 лет. 8 сентября. Мама отдала свой паёк, говорит, у неё „желудок болит от крошек“». За окном офиса грохочет стройка, но Лиза не слышит — листает страницы, где чернила расплылись от капель. В автобусе домой она звонит сестре:
Оля, 23 года, живет с матерью Лидией Петровной в хрущевке на окраине Воронежа. Лидия после инсульта передвигается с ходунками, целыми днями смотрит сериалы и ворчит: «Опять гречку варишь? Дохлая кошка разносолы лучше готовит». Оля работает в мясном павильоне на рынке «Рассвет» — рубит куриные тушки, оттирает кровь с фартука содой. По вечерам бегает в аптеку за корвалолом и дешевыми аналогами таблеток. В автобусе №47 регулярно сталкивается с Николаем, хирургом из горбольницы, который молча
Артём, пятнадцатилетний парень с потертым рюкзаком, прячет за школой сигареты, когда натыкается на Катю. Она, в растянутом свитере и с царапиной на щеке, пытается закопать под берёзой окровавленную бейсболку. *«Если проболтаешься — я тебе велосипед колесами сверну»,* — шипит она, перемазывая грязью ладони. Вместо уроков они бегут через промзону: Артём знает заброшенную котельную, где можно переждать. По пути Катя выдергивает из кармана смятый чек из магазина электроники — *«Это не воровство.
Капитан Игорь Громов, с перебинтованной рукой и потёртым планшетом под мышкой, вполголоса спорит с лейтенантом Кирилловым на причале Севастополя. «Ты вообще представляешь, что будет, если они запустят эти ракеты?» — бросает Кириллов, поправляя берет. За спинами — рёв грузовиков, везущих ящики с оборудованием к подводной лодке «Волна». Ночью группа обнаруживает замаскированный передатчик на рыболовном судне «Марс-12», который транслирует координаты российской базы. Матрос Семён, жуя солёный
Сергей в засаленной куртке "Адидас" зажимает дверь лифта ногой, пока Марина, с пакетом "Пятёрочки" в руке, втаскивает внутрь вёдра с краской. Денис, в наушниках и рваных джинсах, прижимает к грути щенка-дворнягу: "Боня, не лай, всё нормально". Лифт хрущёвки скрипит, глохнет между пятым и шестым этажом. "Опять проводка…" — Сергей бьёт по панели, высекая искру. Марина достаёт телефон: "У меня через час собеседование!". Боня ставит лапы на Дениса,
Анна, московский архитектор в синей льняной рубашке с выгоревшими на солнце плечами, прилетает на остров переделывать проект элитного отеля. В порту её встречает Никос — рыбак в растоптанных кедах, пахнущий солью и смолой. «Камни здесь старше твоих чертежей, — хрипит он, разгружая сети с сардинами. — Завтра покажу руины ветряной мельницы за бухтой». Она спорит с заказчиком по скайпу из номера с треснувшим подоконником: «Не могу увеличить этажность — вид на кальдеру испорчен». Ночью на кухне
Ольга, продавщица в круглосуточном «Клюквине» на окраине Москвы, обнаружила за прилавком труп мужчины в кожаной куртке. Вместо вызова полиции она набрала Игоря, механика из соседнего автосервиса: «Опять эта хрень. Кровища аж под холодильник затекла». Игорь притащил с собой Марка, студента-заочника, который развозил суши на ржавом велосипеде. Троица договорилась не светиться — у Ольги просрочена миграционка, у Игоря висит штраф за пьяную езду. «Кто его прикончил? Может, Генка с мясного ларька?
Марина заворачивала бутерброды в фольгу, пока Сергей запихивал в рюкзак свитер и пачку «Беломора». «Папа когда вернется?» — Аня щелкала карандашом над задачкой про поезда. «Скоро, рыбка», — муж хлопнул дверью «жигулёнка», оставив на столе ключи от гаража. Через месяц по скайпу он крутил в руках чашку с логотипом стройфирмы, говорил про аренду и премии. «Ты же понимаешь, тут одни расходы...» — экран ноутбука треснул у края, когда Марина заметила на заднем плане розовый шарф, не её. На уроке
Сергей, водитель грузовика с потёртым рукавом кожанки, загрузил ящики с замороженной сайрой на рынке в Люберцах. Его друг Димка, торгующий китайскими зарядками из ларька «Электроник», сунул пачку сигарет «Петр I» в карман куртки: «Серега, ты вообще понял, что везешь? В контейнере сверху — не рыба. Там мешки, пахнет краской». Сергей, разминая поясницу, хрипло засмеялся: «Не, мне сказали — холодильник, запчасти. Срочно в Мытищи». Через два часа Ольга, бухгалтер из соседнего павильона, случайно
В Екатеринбурге три сестры — Света, Лиза и Катя — помогают отцу, Николаю Петровичу, в его обувной мастерской, спрятанной в подвале хрущёвки. Воздух там пропитан запахом кожи и клея «Момент». Отец, разглядывая отчёты за квартал, хрипло бросает: *«К концу месяца продажи упадут ещё на 15%, если высиживаться тут, как куры на насесте»*. Света, старшая, в засаленном фартуке, предлагает устроить распродажу, но Николай перебивает: *«Не торговать, а бежать надо — марафон! Три недели, три района, три
Лиза, в потёртой кофте с капюшоном, каждый вечер возвращалась из школы мимо заброшенного завода «Красный Октябрь». Там, среди ржавых труб, она находила осколки старых фарфоровых чашек — собирала их в жестяную коробку из-под печенья «Юбилейное». Во дворе хрущёвки на Проспекте Просвещения Витя, сосед с пятого этажа, чинил велосипед «Кама», бросал через плечо: «Опять мусор тащишь?» Она молча показывала узоры на черепках — розы, гжель, трещины, залитые клеем. Однажды в дождь он вынес ей зонт с
Знаешь, тот самый фильм про нашего подполковника-отставника? Ну, где он в первой части всех коррупционеров наказал и с любимой воссоединился? Так вот, в сиквеле все только начинается! Казалось бы: живи да радуйся. Жених он теперь примерный — и муж, и отец для Маруси, и даже в горсовет пробился, чтоб людям помогать. Ан нет, покоя не видать! Вот честно, душу грело, как они там все наладили... А потом бац — появляется какой-то таинственный враг с планом мести. И ладно бы если б речь о работе шла,
Знаешь, как иногда веришь в эту байку про "дружбу на всю жизнь"? Вот Аня тоже купилась. Доверяла Светке все свои тайны — а та, оказывается, годами копила змеиный яд за улыбкой. Ну типичная история, да? Пока не появился Мишка. Светка его себе метила, как последнюю конфету в подарочном наборе, а он... взял и клюнул на Аню. Самое обидное — та даже внимания сначала не обратила! Говорила, мол, "да он сопливый, фу", а парень-то упёрся — как штык. Вот тут-то и рвануло.
Вот, представь: сорокалетний Евгений Александров, подполковник в отставке, сидит в суде и слушает, как бывшая жена вываливает на него всё, от гарнизонной тоски до бесплодия. А он? Сидит, стиснув зубы, будто гвоздь глотает. Честно, я бы на его месте уже давно взорвался — ну как можно столько лет терпеть эти вечные упрёки? Но он молчит. Даже квартиру и машину ей отдаёт — просто махнул рукой: «Забирай, мне не надо». И вот он, в сорок лет, — без дома, без семьи, как щенок, которого выгнали на
Представляешь, обычная девчонка-почвовед Юля копалась в сибирской грязичке — ну, работа у неё такая. И кто бы мог подумать, что эти скучные пробы грунта кому-то понадобятся? А тут бац — на неё нападают, образцы крадут, да ещё и единственный свидетель таинственно погибает. Совсем как в дешёвом детективе, только вот адреналин-то настоящий! А дальше появляется Андрей, друг того самого погибшего. Парень, видимо, с принципами — взялся раскручивать это дело. Ну и, конечно, не смог пройти мимо Юли —
Знаешь, иногда смотрю на этих ребят и думаю — ну как так можно? Четверо парней, а вокруг них будто ураган из взрывов, ледяной воды и высот, от которых мурашки по коже. Спецназ, говоришь? Да они больше похожи на каких-то современных викингов, только вместо драккаров — парашюты и подлодки. То в болоте по уши в грязи, то в океане акулам назло улыбаются — и всё с таким азартом, будто это не работа, а экстремальный спорт. Харизмы у каждого — хоть отбавляй! Один вечно шутит под пулями, второй молчун