Николас Дель Бока

Селеста меряет температуру молока на кухне кафе *La Luz*, заказы висят на крючке рядом с плитой. Ей 23, волосы собраны в пучок, фартук в пятнах мате. Каждое утро она проверяет старый радиоприемник отца — ящик с деревянными панелями, на котором лежит записка: *"Частота 98.7, не забудь"*. В перерыве Лусия, коллега с татуировкой ласточки на запястье, толкает ее локтем: "Опять рылась в архивах? У тебя чернила на пальцах". Селеста прячет руки в карманы — вчера нашла в подвале
Антонелла, 17 лет, живет в двухэтажном доме с облупившейся голубой краской в районе Ла-Бока. Ее отец, Эстебан, сварил металлоконструкции на судоверфи, пока ее не закрыли из-за кризиса. "Слушай, Роса, — бормочет он жене за кухонным столом, разминая в пальцах чек от ЖЭКа, — если до пятого не заплатим за свет, нас отключат". Антонелла подслушивает разговор из коридора, прижимаясь плечом к холодной стене. На следующий день она устраивается на фабрику по сортировке металлолома — надевает
Знаешь, есть одна история, которая меня просто зацепила. Представь: богачка Розалия из высшего света, вся в кружевах и предрассудках, родила ребёнка от тайного романа. И вместо того чтобы воспитывать, кинула малышку в престижный колледж с платой… нет, не деньгами — 22 чёрными жемчужинами! Вот это шик, да? Девочку назвали Перла — ну ясное дело, жемчужина же. И представляешь, она там двадцать лет как в золотой клетке: ни семьи, ни прошлого, только эти чёртовы бусины вместо любви. А дальше вообще