Александр Сальников

Горчаков, Игорь Викторович, в пятницу вечером сидел в кафе на бульваре Штефана чел Маре, разминая папиросу в пальцах. На столе — остывший кофе, блокнот с пометкой «Кодру — 12.10» и фотография разбитого грузовика у села Гидирим. Бармен, Саша, спросил: «Опять по делам?» — кивнул на чек с подписью «Транснистрия-логистик». Из динамиков играла «Землянка», а за окном милицейская «Волга» ждала с
Алина, 19 лет, каждое утро пробиралась через шумный киевский рынок «Житний» к подземному переходу возле метро «Лукьяновская». В рюкзаке — бутерброд с сыром, завернутый в газету, и потрепанный блокнот с текстами песен. Ее выступления собирали кучку студентов и бабушек, бросавших в гитару мелочь. «Слушай, ты бы хоть ритм поправила», — кричал как-то парень из кафешки напротив, вытирая руки о фартук.
Анна, в рваных джинсах и растянутом свитере, копается в чердачной пыли бабушкиного дома в Виннице. Под коробкой с пуговицами находит потрепанный блокнот 1940-х: "Люстра в гостиной — не просто люстра. Ищи нить под третьей плиткой". Марина, соседка-фотограф, щурится при свете фонарика: "Опять твоя бабка шифровала рецепты вареников?" — "Тут про папиного деда... Его
Саша, в потёртой куртке с капюшоном, ищет младшего брата Кати, пропавшего возле станции «Арсенальная». Он шарит по карманам, достаёт смятый чек из магазина «Велмарт» — последнее, что нашли в рюкзаке мальчишки. В метро пахнет масляной краской и пылью: рабочие заклеивают плакаты о пропавших поверх трещин на стенах. Бродяга у турникетов хрипит: «Там внизу не люди шляются… Крысы размером с таксу».
Артем Шевченко, 23 года, бывший механик из Винницы, прячется в полуразрушенной хрущевке на окраине Киева. Его младший брат Дмитро, 19 лет, в рваной куртке цвета хаки, ищет его три недели — с тех пор, как Артем сбежал из военной части под Житомиром. В кармане у Дмитро смятое письмо: *«Не хочу стрелять в тех, кто похож на нас. Прости»*. Он обходит знакомые места — заброшенный гараж за рынком
Оля, в розовом халате с выцветшими цветами, переставляла коробки с анальгином на полках аптеки на Оболони. Марк, в кожаной куртке с потёртыми локтями, принёс ей кофе в картонном стакане: «Завтра утром рейс в Варшаву. Там стройка, платят в три раза больше». Она вытерла руки о фартук, не глядя на него: «А коты? Кто будет кормить Барсика, если я уеду к сестре в Черновцы?» В его телефоне уже лежал
В заброшенной школе под Донецком Алина Коваленко, 23 года, чистит ствол винтовки Драгунова тряпкой, пропитанной машинным маслом. За окном — запах гари от горящего шинного завода, где ваются сепаратисты. Ее напарник, Янис Витолс (бывший лесник из Риги), щелкает счетчиком патронов: «Осталось 13. Вчерашний промах — из-за порыва ветра с востока, не учел». Алина молча поправляет шерстяную повязку на
Оля, с выцветшим платком на голове, тащит ведро из колодца во дворе многоэтажки в Краматорске. Ирина, соседка снизу, хрипло кричит из окна: «Опять всю воду забрала? У меня ребенок пеленки запарил!» Оля швыряет железную кружку в лужу — брызги летят на ржавые гвозди в заборе. На следующий день она находит в подъезде разбитую банку с тушенкой, которую прятала под лестницей. Взрыв на промзоне за
Олег, в засаленном комбинезоне, ковырялся в двигателе «девятки» в гараже за старым хрущевским домом. Катя, обмотав шею шерстяным платком, пересчитывала выручку на овощном рынке — пахло гнилой капустой и подгоревшим маслом из чебуречной. «Санька из автосервиса звонил, — сказала она вечером, выкладывая на стол тушеную картошку. — Предлагает тебе подработать на «левых» запчастях. Говорит, через
Представляешь, 17-летняя цыганочка Ляля, отчаявшись найти деньги, решает ночью вломиться в особняк местных олигархов Свиридовых. А там — облом! Попадается на глаза сыну хозяина, Сергею. И тут вместо вызова копов парень выдаёт: «Выходи за меня!». И ведь соглашается же! Ну, классика — романтика на грани фола, а? Но всё, конечно, не так просто. Свадьба-то маячит на горизонте, но вокруг них начинает