Дмитрий Васильев

Витя, закутанный в рваный шарф, прислонился к кирпичной стене заброшенного цеха, считая до ста. Его варежка с дыркой на большом пальце скрипела по снегу, пока он прикрывал глаза. Лида, спотыкаясь о ржавые трубы, залезла под конвейерную ленту, вцепившись в телефон с треснутым экраном — мать десять раз звонила, но девочка сбросила вызов. "Девяносто восемь, сто! Иду!" — крикнул Витя, а Петька, не дослушав, уже бежал к пятиэтажке через пустырь, где в сугробах торчали обломки детской
Игорь Соколов вернулся в Уральск после десяти лет мытарств по клубам низшей лиги. На станции «Северная» его встретил ветер с угольной пылью и потрескавшийся щит с надписью *«Хоккей — жизнь»*. В раздевалке старой «Полярки», где теперь складируют лопаты, он нашел Николая Петровича — бывший тренер чистил лед вручную, ругаясь на сломанный генератор. «Собираешься из дворовых щенков команду лепить? — хрипел старик, вытирая масло с куртки. — Да они в чеках «Адидас» щеголяют, а не клюшки держать».
Игорь, бывший инженер-энергетик, в пятницу вечером застрял с дочерью Катей в лифте девятиэтажки на Ленинском проспекте. У Кати врожденный порок сердца — пальцы автоматически сжали силиконовый чехол портативного кардиомонитора. "Пап, батарея…" — шепчет она, пока Игорь долбит локтем в потухший экран вызова. Внизу, во дворе, гудят машины с аварийками: свет погас во всем районе. Они выбираются через технический люк, продираются к старой «Ладе» Игоря. В бардачке — пачка квитанций за ЖКУ,
Дмитрий Нагиев в потрёпанном кожаном пиджаке стоит у входа в подземелье, зажимая в руке фонарь. «Если провалитесь, — хрипит он, поворачивая ключ в скрипучем замке, — ищите выход в прошлой жизни». За ним толпятся пятеро: Гарик Харламов щурится от капель воды, падающих с потолка, Ольга Бузова поправляет розовые перчатки, а Сергей Бурунов тычет пальцем в клетку с крысами — «Этих, видимо, на ужин оставим». Первое испытание — комната с зеркалами. Харламов утыкается лбом в стекло, ругаясь: «Где тут,
Макс Лавров, в красной заправской футболке, толкался у плиты с обгоревшим соусом. Шеф Виктор Петрович, с татуировкой якоря на запястье, швырнул половник в раковину: *"Ты суп варишь или помои? Переделывай, пока бригада не подохла от твоего 'фирменного стиля'"*. На разделочном столе рядом Сеня, с сигаретой за ухом, резал укроп мелкими рывками — злился, что Макс занял его нож. Из подсобки доносился визг миксера — Лена взбивала безе для десертов, крича через порог: *"Костя,