Андач Хазнедароглу

Эмир, худой парень в потертой футболке, мотал головой, слушая отца в душной мастерской по ремонту чайников. «Ты думаешь, Европа тебя ждет? Там таких, как ты, на помойках валяется», — Мехмет стукнул гаечным ключом по столу, сдвинув банку с ржавыми гайками. Вечером Эмир сбежал на базар, где торговцы сворачивали тенты, и столкнулся с Лейлой, которая несла корзину гранатов. Её длинные волосы пахли
Лейла, дочь владельца текстильной фабрики в Измире, прячет в шкатулке с резным узором письма от Эмира — парня из семьи конкурентов, чей отец разорил ее семью десять лет назад. Они встречаются тайно возле старых доков: Эмир приносит ей рахат-лукум в бумажном кульке, пахнущий розовой водой, а она стирает сажу с его рук после ночной смены. «Твой отец узнает — сожжет мою мастерскую», — бормочет он,
Эмир, 23 года, копался в кладовке стамбульской квартиры после смерти отца. Под стопкой старых газет нашел футляр со скрипкой, обернутый в выцветший платок с вышитыми инициалами "М.К." — Мехмет Кая. В ящике комода обнаружил конверт с билетом на паром до Ассоса и обрывком письма: *"Если прочтешь это, сын, найди дом с синей дверью у маяка. Там хранится то, что я не успел..."*.
В Стамбуле, в узком переулке Кадыкёя, Айше, 28 лет, разгружает ящики с гранатовым сиропом для семейного кафе "Рубин". Ее старший брат Джем, в засаленной футболке, кричит из подсобки: *"Снова кредиторы звонили. Через неделю всё заберут, если не отдадим"*. Айше молча протирает стойку, замечая трещину на фото родителей — их убили в автокатастрофе пять лет назад. По вечерам она
Шебнем, учительница младших классов из Зейтинбурну, каждое утро заваривает чай в потёртом термосе, пока её сын Мустафа ковыряет ложкой в тарелке с омлетом. «Доктор Исмаил сказал, анализы будут готовы к пятнице», — бросает она соседке Фатме, застёгивая куртку сына. В клинике на холмистой улице Шишли Исмаил, в белом халате с пятном от кофе, листает историю болезни мальчика. «Если не найти донора за