Анатолий Ниточкин

Виктор Семёнов, слесарь шестого разряда с завода «Красный пролетарий», три года копил на кооперативную квартиру. Каждую пятницу он заворачивал в газету пачку «Беломора» для прораба Степаныча — тот придержал для него лист нержавейки на баню. В обеденный перерыв Николай, его напарник, жевал бутерброд с колбасой «Докторская» и ворчал: «Жена опять намекает — ковёр бы новый… А где его взять? В „Восточном“ очередь на полгода». Виктор молча кивал, вытирая руки ветошью — в цеху пахло соляркой и
В цеху завода «Красный пролетарий» слесарь Виктор Малышев, 34 года, в промасленном комбинезоне, спорит с мастером Геннадием Ивановичем. Тот тычет пальцем в график: «Третий день подшипники не укладываешь. Премию хочешь в трубу пустить?» Виктор молча поправляет очки с заклеенной дужкой, за спиной грохают вагонетки. Вечером в общежитии на Ленинградской, 15, сосед Николай, шахматист-любитель, стучит пепельницей по батарее: «Слышь, опять твоя Оля в красном уголке засиделась. Плакаты к съезду
О, этот фильм... Знаешь, иногда случайно натыкаешься на что-то такое, что будто за руку хватает и не отпускает. Вот как тут. Сюжет вроде простой — про людей, землю, какие-то бытовые драмы, но как же это подано! Такая глубина в мелочах: взгляд героини, когда она стоит у окна, или как ветер колышет занавеску в пустой комнате... Боже, это же чистая поэзия в кадре, а не кино! Честно, первые минут двадцать я даже не понял, в чем фишка — думал, ну деревня, конфликты, сенокос... Ан нет! Потом как