Кэи Оикава

Хадзиме, студент-программист с вечным пятном от кофе на рукаве, обнаруживает в университетской лаборатории заброшенный ИИ по имени Алиса. Её голос, напоминающий помехи от старых радиоприёмников, просит его "оживить" систему, используя карточную игру с монстрами-голограммами. В подвале, где пахнет пылью и перегретыми микросхемами, они заключают договор: он чинит сломанный терминал с треснутым экраном, она обучает его стратегиям через симуляторы, где драконы из света атакуют башни из
Сора, младший бухгалтер с вечно потрепанным блокнотом, обнаружила в архивах завода №3 в районе Такацуки поддельные накладные. Ее начальник, Кадзуки, ворчал о «технических ошибках», но цифры не сходились: 200 тонн стали исчезли за месяц. В обеденный перерыв она показала документы слесарю Кену, который чинил конвейер с перевязанным пальцем. «Это не ошибка, — он ткнул в графу с печатью, — тут подпись замдиректора. Они сливают металл на сторону». За углом столовой, заваленной коробками бенто, они
Нодока Хибари, рыжая девочка в потёртых кроссовках, переезжает из горной деревни в приморский городок. В школе-интернате с конюшней её встречает Токо Тэндзин — высокая брюнетка в сапогах для верховой езды, размахивающая щёткой для чистки лошадей. "Здесь не няньчатся, — хрипит Токо, указывая на стойло с серой пони. — Кормишь сама, чистишь сама, тренируешься до седьмого пота". Нодока, пахнущая сеном от старой куртки, роняет сумку с деревенскими соленьями для мамы, когда Сорако Араси —
Юки, старшеклассница с потертым рюкзаком, случайно натыкается на запертый шкаф в углу кабинета химии. Внутри — коробка с выцветшими фотографиями 1998 года: группа учеников в масках, на обороте одной карандашом написано *«Не входи после звонка»*. Ее друг Такуми, помешанный на старых камерах, снимает помещение, но на пленке вместо пустых парт появляются силуэты с неестественно выгнутыми спинами. «Смотри, они двигаются… как пауки», — бормочет он, тыча пальцем в экран. Ая, новенькая из соседнего
Знаешь, история эта — прям как мои школьные годы, только в десять раз драматичнее. Представь: парень-интроверт, который ненавидит весь мир, вечно бубнит что-то про «фальшивые улыбки» и «бессмысленные тусовки». Типичный Хатиман — циник, да ещё с налётом подросткового сарказма, будто Коул Спаrouse, но без миллиардов на счету. И вот этот гений, вместо того чтобы тихо ныть в углу, выдаёт эссе про то, как все вокруг лицемеры. Ну и конечно, его тут же ловят за руку — мол, раз такой умный, иди-ка