Элли Вон

В старом районе Коулуна детектив Чан Хо, в мятом пиджаке с пятном от кофе, разглядывает фотографию места преступления: труп триадного босса Ма Така найден в заброшенном магазине сушеной рыбы. Рядом — окровавленный нефритовый кулон, горстка пепла от благовоний, полусгоревшая фотография 1997 года. «Кто-то мстит за старые грехи, — бормочет Чан, поправляя очки. — Но пепел *саньсян* тут... монастырский». Его напарник, Ли Мин, журналист-алкоголик, тычет пальцем в снимок: «Смотри, тут не Ма Так. Это
Знаешь, есть такая история — вроде смешная, но и нервов подпортит кому угодно. Представь: парень втюрился по уши, решил сделать предложение своей пассии. А тут бац — оказывается, отец невесты, владелец какой-то качалки-кунфуистского логова, ставит условие: мол, победи меня в бою, тогда и дочь твоя. Ну серьезно? Это ж чистой воды абсурд! Вот сидишь и думаешь: а что, если бы твоя вторая половинка оказалась дочкой какого-нибудь монстра из спортзала? У этого бедолаги же ни единого пинка за душой —