Аким Карташов

Антон, пятнадцать лет, в рваных кедах, находит в подвале разрушенного дома на улице Гагарина потрёпанный блокнот. Лиза, его соседка, в синей куртке с оторванным капюшоном, светит фонариком из телефона на страницы: "Тут про ту аварию на комбинате в 98-м... Батя говорил, все документы сгорели". Они перебивают друг друга, споря, нести находку в школу или сначала показать деду Лизы, который
Кирилл сдирал наклейку «С добрым утром!» с запотевшего окна хрущёвки, пока закипал чайник с отколотым носиком. Внизу, во дворе, соседка Галина Петровна выгуливала мопса в розовой попоне: «Опять куртку нараспашку? Простудишься, дурак!» — крикнула она, тыча палкой в лужу. В квартире пахло подгоревшей овсянкой — Света, его сестра, забыла выключить плиту, убегая на лекции. На столе валялась записка:
Катя втирала в колено разогревающую мазь, прежде чем подойти к груше. Спортзал в Уфе пах старыми матами и потом — тренировались после смен на заводе. Оля, с розовыми полосами в волосах, держала лапу для Кати: «Бей, как тогда Светку из «Металлурга» — в печень!» Тренер Геннадий Петрович, в растянутом свитере, хрипел: «Соперница справа — инвалид, если не прижмете её углом». В раздевалке треснуло
**Абзац 1:** Сергей, в мятом свитере с пятном от кофе, сидит на подоконнике хрущевки в Новосибирске. За окном — грязный снег, мартовская слякоть. Его девушка, Аня, в розовых носках с кроликами, разбирает посуду в раковине. «Ты вообще слушал, что я вчера говорила?» — стучит вилкой по тарелке. Он молчит, щелкает зажигалкой, хотя не курит три года. На столе — чек из «Пятерочки» с пометкой «хлеб,
Слава, в засаленном фартуке, пересчитывал мелочь в кассе пустого кафе на окраине Москвы. Антон вкинул на стол пакет с чекушкой и банкой растворимого кофе: «Две недели до отключения света, а ты тут копейки трясёшь». На полу валялась квитанция за долги по аренде, плитка на стене треснула от сырости. Через запотевшее окно маячил «Лендровер» кривого мажора Артёма, который неделю назад требовал
Антон, гитарист кавер-группы, снимал комнату в хрущевке возле метро «Чернышевская». По утрам варил растворимый кофе в жестяной турке, пока соседи сверлу стучали по батарее из-за громких репетиций. На свадьбе в «Петрохолле» его друг Сашка, барабанщик с татуировкой AC/DC на предплечье, спросил: «Чё молчишь? Опять Лену продумываешь?» — имея в виду девушку из «Пятерочки», которая неделю назад разбила
Артём, бывший менеджер с облупленным «Ниссаном» на кредите, торчал возле терминала в «Вокс-банке» на Тверской, считая дни до просрочки. Елена, его жена, ушла к матери в Люберцы, прихватив микроволновку и кота. «Слушай, тут один тип из моего тренажёрки — Петров, чинуша. У него любовница в «Крокусе» квартиру снимает», — бубнил Денис, жуя шаурму у метро «Бауманская». Артём, набравшись наглости,
Артём тащится по обледенелому тротуару к подвалу «Грача», прижимая к груди потрёпанный блокнот. В кармане куртки звенят пятьдесят рублей — вся выручка с прошлого выступления. За стойкой Денис, в засаленной футболке с принтом «КиШ», вытирает стаканы: «Опять свои оды про пробки и бабу Лену из ЖЭКа несешь?» На сцене тускло горит синяя лампа, в углу воняет мокрыми тряпками. Организатор Санек, щёлкая
Представляешь, есть такая жесткая игра: ты платишь десять штук — бац, и твои кровные уже в общем котле. Страшно? Ещё как! Но если хочешь победить, придётся заставить этих каменнолицых судей ржать до слёз. Не смог — вали отсюда, даже не хрюкни. Честно, я бы на такое в жизни не подписался. Ну ладно шутки шутить — а если мозг встанет? Стоять перед всеми как дурак, а потом тебя тупо вышвырнут… брр,