Александр Имакин

Сергей, редактор с пятичасовой щетиной, сидел в монтажной с видом на ржавые вентиляционные трубы. На столе — три пустых стаканчика из-под растворимого кофе, гирлянда проводов от камеры Sony 90-х. Марина, в потёртой косухе, ворвалась с папкой: «Каст уже на низком старте, но без драмы — полный швах. Говорила же, нужен конфликт!» За окном — промзона за ТТК, дождь стучал по жести. «К пятнице финал прикрутим, или Шубин нас к чёрту уволит», — бросил Сергей, ковыряя скотч на клавиатуре. В коридоре
Люся, как её звали дома, росла в послевоенном Харькове на улице Пушкинской. Отец, Марк Гаврилович, чинил сапоги в мастерской за углом, мать, Елена Александровна, шила костюмы для местного театра. В коммуналке, где трескались обои в мелкий цветочек, девочка репетировала перед зеркалом из обломков — пела «Синий платочек», подражая Утёсову. «Опять наша артистка воздух пинает?» — кричала из кухни тётя Клава, соседка, помешивая кастрюлю с картошкой. В 1953-м Люся сбежала в Москву с чемоданом,
В деревне Горелово пенсионерка Мария Степановна копается в старом сундуке, достает пожелтевшие письма. Ее внук Кирилл, приехавший из Москвы на каникулы, натыкается на завещание деда: участок с яблоневым садом должен отойти соседу-ветерану. «Ты что, бабуль, спятила? Это наша земля!» – хлопает дверью сарая. На следующее утро к калитке подъезжает ржавый «УАЗ» – местный риелтор Геннадий Петрович предлагает «урегулировать вопрос» через суд, жестикулируя сигаретой. Мария Степановна прячет документы в