Винсент Шерман

Знаешь, есть одна история — старая, но до дрожи атмосферная. Представляешь: где-то в глуши, среди этих вечных песков и золотоискателей с потрёпанными судьбами, крутится доктор. Не какой-то там седой старик, а, видимо, ещё крепкий мужик, который вместо того чтобы гнаться за удачей, дни напролёт возится со слепой девчонкой. Лечит её, учит мир пальцами видеть... Ну, вроде как святоша, да? А вот и нет! Чувак, оказывается, сам не ангел — прошлое тянется за ним, как шлейф из пыли после степного
Знаешь, вот иногда смотришь на таких людей и думаешь: "Ну как же они так живут?" Вот эта девчонка — ну чистая нью-йоркская ракета, все клубы наизусть, тусовки до рассвета, кавалеры как туфли меняла. Я, честно, иногда завидую её наглости — ну как можно быть таким ежом в золотой мишуре, да? А потом — бац! Всё это шикарное падение в мир, где мафиози в костюмах от портного дороже моей годовой зарплаты угощают её шампанским и обещают рай в бриллиантах. И она-то думает: "Ну вот, дошла,
Представь: май 1924-го, провинциальный городишко, куда вдруг нагрянула Кэйт Марлоу — та самая, чей роман «Похороны моей души» все обсуждают, от снобов до прачек. Приехала с лекцией про «современную женщину», а сама... поселилась у Милли, своей подружки с пеленок. Та самая Милли, которая только-только выскочила замуж за Престона — парня, что в детстве тайком подкладывал Кэйт букетики полевых цветов. Ирония? Еще какая. Вот только Милли оказалась не просто домохозяйкой. «Знаешь, я тоже писала», —
Знаешь, вот история, от которой щемит где-то в груди. Представь: девчонка Бобби — первый рабочий день, все строго, галстуки, бумажки… И тут бац — этот чудак Римс! Изобретатель, который, кажется, только вчера вылез из лаборатории с паяльником в руках. Ну тип — взъерошенный гений, говорит про коноплю и шелк так, будто это рецепт вечной молодости. А она, конечно, в первые же месяцы — хоп! — и провалилась в эти его безумные глаза с головой. Но все же парень оказался классическим