Татьяна Воронецкая

Лера, 19 лет, переезжает в питерскую коммуналку на Садовой — комната с трещинами на потолке, окна выходят во двор-колодец. Днём она позирует в Академии Штиглица: залы с дубовыми полами, запах скипидара, студенты шепчутся, когда преподаватель Николай Петрович, в краске по локоть, бросает: *"Руку выше, Лера. Ты же не статуя — дыши"*. Вечерами подрабатывает в кафе на Невском — разливает раф с корицей, прячет чаевые в потертую барную тетрадку. В автобусе №3 домой замечает, как старушка в
В Санкт-Петербурге Анна Семёнова, бариста в кафе на Невском проспекте, каждое утро протирает стойку тряпкой с запахом старого кофе. На её фартуке — пятно от эспрессо, которое не отстирывается. В один из белых ночей заходит Максим Воронцов, архитектор с папкой чертежей под мышкой. «Сахар?» — спрашивает Анна, наливая американо. «Только если вы его не подсунете в мой проект», — пауза, потом смех. Он возвращается на следующий день, просит повторить заказ, но забывает взять сдачу — монеты падают в
Вот так живешь и думаешь: измена — дело обычное, все через это проходят. Ну правда, кто сейчас удивится, если муж налево пошел? Обществу-то все равно, осуждать перестали — живи как хочешь. Но когда это случается с тобой... Ой, тут уже не до статистики. Вот как у Ларисы из фильма — вроде сильная женщина, а сердце-то все равно рвется на куски. Чужие истории в такой момент — как пластырь на пулевое ранение: вроде и пытается помочь, а толку ноль. Но Лариса — не из тех, кто вечно ноет в подушку.
Знаешь, как бывает — вроде всё есть: муж классный, денег хватает, дом — полная чаша. А вот чего-то не хватает... Ну, того самого, из-за чего сердце ёкает. У Полины, бывшей балерины, именно так — ребёнка хочется до дрожи в коленках. И ладно бы просто хотелось, да подруга Люся тут как тут: "Чего ты мямлишь? Давай действовать!" И понеслась: то ли с этим стриптизером закрутит роман (типа, профессионал по обольщению, тьфу, сомнительно как-то), то ли в объятия таинственного Богдана кинется