Джером Куртлэнд

Кристал Дженнингс, новая секретарша в особняке Каррингтонов, неловко поправляет синий шёлковый шарф Блейка за завтраком. «Вы пролили кофе на контракт с «Denver-Atlantic», — бросила она, протягивая салфетку. За окном лимузин Фэллон уже мчался к аэропорту — дочь Блейка сбегала от переговоров о браке с нефтяным магнатом Мэттью Блейзделлом. В кабинете на третьем этаже Алексис, бывшая жена, рылась в
Знаешь, иногда война — это как последний раунд в пьяной драке: все уже валятся с ног, но кто-то всё равно лезет вперёд, стиснув зубы. Вот декабрь 44-го — Германия уже на краю, Гитлер, как загнанный зверь, бьётся в конвульсиях. То ли отчаяние, то ли безумие — решил он врезать союзникам по-серьёзному, надеясь... Ну на что вообще можно надеяться, когда небо над тобой уже затянуто чёрным дымом от
Представь: два приятеля вернулись домой после всей этой кровавой бойни, а война, кажется, так и не отпустила одного из них. Тот, вроде, физически тут — руки-ноги целы, — но внутри будто что-то переломилось. То он в ярости крушит всё вокруг, то замыкается, словно в скорлупе. Говорят, на фронте такое бывает — мол, «контузия души», но как это объяснить тому, кто не нюхал пороха? А второй-то, его